Начальник штаба Ставки Колчака генерал-лейтенант М. А. Иностранцев выделял в качестве терминологического критерия политику «непредрешения», проводимую белыми правительствами: «… В истории – эпитет «белый»… со времен английской революции, а затем и Вандеи, определенно связывался с идеями и целями полного восстановления старого порядка, т. е. с целями реставрации и полного уничтожения всех результатов революции. На самом деле ни один из фронтов, действовавших против большевиков, в том числе и Сибирский, не преследовал этих целей. Цель была у всех одна – разбить большевиков и вернуться к правопорядку, предоставив затем народу избрать ту или иную форму государственного строя…» (5).
Одним из наиболее ранних и развернутых считается определение, данное П.Н. Милюковым. Он правомерно разделил термины «антибольшевистский» и «белый» и отметил спорность сложившихся в Советской России и в Зарубежье мнений, согласно которым Белое движение рассматривается либо как движение всех, «кто против большевиков», либо как движение, направленное на «реставрацию старого абсолютистского режима и старого дворянского землевладельческого класса». Но, по мнению бывшего лидера кадетской партии, «только часть этого (антибольшевистского. – В.Ц.) движения может быть названа «белой» и только часть «белого движения» – контрреволюционна и реставрационна». «Белый» и «реставрационный» характер этого движения развивался постепенно, и только с течением времени тактика вооруженной борьбы с большевиками сосредоточилась исключительно в «белых» армиях, с откровенно реакционными тенденциями. Соответственно менялось, постепенно сужаясь, и понятие «белого движения». Милюков акцентировал внимание на таких его чертах, как «всероссийская ориентация», чуждая «автономии» государственных новообразований на территории бывшей Российской Империи, узость «классового характера» белой армии, выражавшей «чувства и мысли землевладельческой и дворянской России», реакционное, реставраторское направление аграрно-крестьянской политики. В заключительных главах своего труда «Россия на переломе» он практически полностью отождествляет идеологию и политическую практику Белого движения с монархической реставрацией и, следовательно, реакцией.
Милюков отмечал хронологическую специфику эволюции Белого дела, считая, что в августе 1917 года, в ходе Московского Государственного Совещания, сложился «единый антибольшевистский фронт», а в 1920 году в белом Крыму существовал лишь союз «офицерства и бюрократии», ведущих «бесперспективную» вооруженную борьбу с советской властью.