Нормальные такие. Человеческого цвета.
О! Белая рубашка.
А ничего себе — экземплярчик. Хоть посмотреть есть на что. А то я уж испугалась, что в Сарамнии Марьянелла — единственная представительница прекрасного от обоих полов.
Ну… и кто мы будем? Случайно забредший жених Мерцеллы? Еще один родственник, о котором я ничего не знаю? Брат короля? Пусть будет — брат короля!
— Марьянелла, что ты здесь делаешь? — вопрос тетки вырывает меня из раздумий и бестактного осматривания темноволосого незнакомца.
— Стою, — отвечаю по факту, решив не вдаваться в подробности при неопознанном объекте… и вообще… притормозить пока — и некоторое время поиграть в воспитанницу пансиона.
— А что с твоей одеждой?! — продолжает изумляться тетка.
Опускаю взгляд на грязное и мятое платье.
— Я ехала верхом. Карета, которую мне одолжили мои дорогие родственники, грозилась развалиться по пути, — отвечаю как можно проще, после чего ловлю на себе заинтересованный взгляд таинственного незнакомца в углу.
— Но почему ты здесь?! — уже откровенно недоумевает баронесса.
Ага! А разбойники и впрямь — твоих рук дело?..
Беру себя в руки и продолжаю разыгрывать спектакль для одного зрителя.
— Как? Разве вы не получали моих писем?.. — «искренне» удивляюсь, стягивая кожаные перчатки и по-хозяйски бросая их на ближайший столик, отчего у тетки начинает дергаться глаз, — Но… я могу показать послание, написанное дядюшкиной рукой, в котором он ждет моего приезда сегодня днем. Место встречи — мой столичный особняк, — добавляю, как бы, невзначай, — или я что-то напутала, дядюшка? — поворачиваю голову к барону.
— Это не твой особняк, — сквозь зубы цедит тетка, не давая мужу возможности ответить и пытаясь при этом улыбаться незнакомцу у шкафа с книгами, — государь наш отобрал его у тебя и отдал нам. Ты и в столицу-то попала лишь по милости своего дядюшки, так что помни свое место и будь благодарной, племянница.
— Давно ли мой дражайший дядюшка получил право отказывать мне во въезде в столицу? — с еще более «искренним» изумлением поднимаю брови, прохожусь по гостиной, с любопытством осматривая все вокруг, — Насколько я знаю, я нахожусь под протекторатом короля, и лишь ему решать — отказывать мне в этом праве или нет. А вы — лишь временные опекуны до моей свадьбы. Или я опять что-то напутала, дядюшка?.. — вновь поворачиваюсь к барону, с которым мы вели переписку.
Но тот явно не готов отвечать на мои вопросы — ровно, как и соглашаться или спорить со мной.
За него это продолжила делать моя тетка:
— Какая свадьба, Марьянелла! — едва не взвизгивает она, краснея от злости, улыбаясь незнакомцу, бросая на Мерцеллу напряженные взгляды и все это — одновременно, — Да и кто за тебя пойдет? — она выдавливает из себя неорганичный смех, — Ты опозорилась перед всем светом, дорогуша!