Хрийз подписала бумагу. Послезавтра поедет на тестирование. Интересно, что именно здесь понимают под этим вполне земным словом?
Основы магии. Вот где крылась засада. Насколько Хрийз поняла, этим основам учат в старших классах школы. Несколько лет. Теорию. И практику, поскольку получают свои первые раслины, со всеми ограничениями, положенными несовершеннолетнему, где-то примерно в восьмидвешь, то есть в переложении на привычные цифры, в пятнадцать – шестнадцать лет. Весело. Уложить трёхлетний курс в оставшиеся до осени дни…
Хрийз обхватила подушку руками, как делала всегда, когда волнение не давало уснуть. Сон приходил почти всегда после этого, надо было только немного подождать. Яшка возился на подоконнике, чистил себе перья, пoстукивал когтями. Где-то снаружи тянули на одной ноте своё заунывное «спа-а-ать пора, спа-а-ать пора» местные полуночные насекомые. Сквозь сознание поплыли жемчужные пряди снов, размывая реальность.
Через пару минут она уже крепко спала.
***
– Яша, – серьёзно сказала Хрийз, специально присев на корточки, чтобы посмотреть другу в глаза. - Я тебя очень прошу. Будь воспитанным и сдержанным. Договорились?
Сийг переступил с лапы на лапу и невнятно каркнул. Истолковать это карканье можно было как угодно.
– Яша. Я тебя прошу. Пожалуйста. Для меня это важно, очень, очень важно, дурья твоя башка! Не подведи.
Яшка преданно смотрел оранжевым глазом. Мол, ты о чём, хозяйка? Когда это я подводил тебя? Хрийз только головой покачала. Полагаться на пакостника было нельзя ни в коем случае.
– Ты дождёшься, паразит, – тщетно пытаясь сохранить суровость, высказалась Хрийз. - Посажу на цепь!
Яшка забормотал нечто упрямое, что Χрийз прочитала как: а вот не посадишь, а вот и не посадишь, друзей на цепь не сажают. И был прав, зараза пернатая. Χрийз вздохнула, встала. Прошлась по дорожке перед зданием школы. Судьба глумилась вовсю: это была та самая школа, где Хрийз впервые встретила учителя Несмеяна. Хорошо, что сам Несмеян теперь в Жемчужной Взморье. А то как бы они встретились?
При мысли о Несмеяне кольнуло привычной иголочкой. Первая любовь всегда безнадёжна, все это знают. Но больно, а ещё – стыдно.
Стыдно до звона в ушах. Это какая же была самоуверенная дура! Это как же надо было себя поставить, чтобы взрозлому человеку в лицо выдать: «Я не хочу быть вашим другом»! Это вообще… аж в затылке свербело, стоило только вспомнить. Татьяна Ларина, ёшкин кот.
Тoй, пушкинской Татьяне, наверное, тоже было невыносимо почти так же, как Хрийз сейчас. Ладно, там Онегин пал к её ногам, а Хрийз совершенно точно уже не хотела, чтобы учитель Несмеян падал к её ногам ни сейчас, ни когда-нибудь в будущем.