– Если ты твердо уверена, что твой брат не убивал Айону, значит, ты что-то знаешь… или думаешь, что знаешь, – не отстает Энни. – Расскажи мне, милая, что ты выяснила?
Ее рука трясется, когда она снова подносит ложку с супом ко рту.
Я со вздохом качаю головой. Энни не сводит с меня глаз – она не отстанет, но если открыть ей слишком много, боюсь, она не поверит. В конце концов я говорю, что, по-моему, Айона приезжала на Эвергрин для того, чтобы кого-то найти.
– Я хочу поговорить с Бобом и Руфью, – добавляю я, и мои слова теряются в оглушительных раскатах грома, заполняющих комнату. Небо прочерчивается ярко-белыми зигзагами молний, лампа в комнате гаснет, и мы остаемся в темноте.
– Вот незадача, – бормочет Энни.
В тусклом оранжевом мерцании газа мне видно, как старуха поднимается и куда-то бредет, и вскоре комнату высвечивает луч фонарика. Пристроив фонарь на тумбочку, Энни принимается искать свечи и спички, и уже через минуту на кофейном столике в подсвечнике стоят зажженные свечи.
– Ну, до утра ты не сможешь ни с кем поговорить, дорогая, – произносит она с неприкрытым облегчением. – Такая буря… – Энни подносит свечу к окну, прикрывая глаза ладонью и всматриваясь в темноту. – Дерево упало, – сообщает она, поднимая трубку телефона, стоящего на подоконнике. – Ах, чтоб тебя! Придется звать Грэма, когда все утихнет, – он умеет чинить телефонные линии. А теперь давай-ка я принесу тебе постельные принадлежности.
Энни выходит из гостиной, и я слышу, как она возится в шкафу на втором этаже. Вскоре старуха спускается, нагруженная двумя тяжелыми шерстяными одеялами и пухлой белой подушкой. Сложив все это на край дивана, Энни наклоняется ко мне и с нежностью гладит по волосам.
– Я очень скучала, когда вы уехали, – говорит она. – Твоя мать была мне как дочь.
– Она тоже относилась к тебе как к матери, Энни.
– Я очень не хотела отпускать ее. И тебя, Стелла. Ты всегда занимала особое место в моем сердце.
Я улыбаюсь.
– Я знаю, – мягко отвечаю я.
Наконец Энни убирает руку и снова опускается в кресло напротив.
– Почему первым делом ты хочешь поговорить с Бобом и Руфью? – интересуется она, не сводя с меня глаз.
– Это просто интуиция, – пожимаю я плечами. – Никаких особых причин.
Я жду, что Энни удовлетворит мой ответ, но она продолжает смотреть на меня, теребя золотые часы, слишком большие для ее запястья, выдавая свое беспокойство.
Я собираюсь сказать ей, чтобы она не волновалась – до утра я останусь здесь. И что мысль объясняться с Бобом меня пугает, однако у меня нет выбора. Вместо этого я ничего не говорю, и очередной раскат грома с грохотом врывается в комнату.