– В отличие от моей, – мрачно сказала Айона. – Так кто же тогда моя сестра?
– Не знаю, – слабым голосом произнесла Мария. – О твоей сестре мне ничего не известно.
Это была ложь, но Мария не собиралась говорить Айоне правду.
Девушка вздохнула и отвернулась. Помолчав, она спросила:
– Значит, ее могли и не привозить на этот остров? И она может жить где угодно?
– Ну конечно.
Марии стало больно при мысли, что сестра, которую ищет Айона, находится в нескольких минутах ходьбы от нее, однако ей было нужно, чтобы девушка уехала. Если Бобу сообщили, кого разыскивает Айона, то ее жизни угрожала опасность.
– Мне очень жаль, но на Эвергрине ты ее не найдешь, – сказала Мария. – Лучше тебе здесь не задерживаться.
– Чтобы я никому не рассказала? – Айона резко повернулась к ней. – Так вот чего вы боитесь?
– Мы могли бы помочь тебе, – продолжала Мария.
– Хотите от меня откупиться?
– Я говорю о помощи.
Айона засмеялась.
– Вы думаете, я здесь ради денег?
– Я не могу дать тебе то, ради чего ты приехала. Но я знаю, что с деньгами ты сможешь начать новую жизнь. Ведь так?
– Значит, для этого нужно, чтобы я сейчас же уехала? – фыркнула Айона, будто услышала какую-то нелепость.
– Завтра с утра, – поправила Мария. – Думаю, тебе следует попрощаться с Бонни. Скажи ей, что у тебя заболела тетка и она нуждается в тебе. В восемь часов Дэвид отвезет тебя на материк. – Мария взяла Айону за руку: – Там мы дадим тебе денег, но я очень прошу ничего не говорить Бонни. Обещаю, что мы будем тебе помогать.
Сердце Марии бешено колотилось в ожидании неминуемого отказа.
– Хорошо, я буду на пристани.
Мария кивнула, выдохнув.
– Отлично. Очень хорошо. – Она отпустила руку девушки и встала, борясь с собой. Жестоко лишать Айону сестры, но что еще оставалось делать?
Мария прошла через калитку в белом штакетнике, захлопнув ее за собой. Подняв глаза, она увидела Дэвида, ожидающего ее у кухонного окна, и мелкие острые осколки в ее груди слились в единый ледяной ком. Собственная вина Дэвида заставила его малодушно признаться Айоне в том, что они сделали. В тот момент Мария знала, что никогда не сможет простить ему этого.