– Мы нашли недописанное послание у Уэбб в кабинете, – говорит Харвуд.
– Я всегда считала Энни частью нашей семьи, – грустно произношу я, и мои глаза наполняются слезами. – Я ей полностью доверяла… Она призналась в убийстве Айоны? Это был не Дэнни!
– Мисс Харви, я все же попрошу вас начать с самого начала вчерашних событий, – произносит детектив, стараясь быть терпеливым.
– Но Дэнни…
– Вашего брата уже отпустили, – перебивает Харвуд. – У нас не было достаточно доказательств, чтобы предъявить ему обвинение, а в его версии слишком много несостыковок.
Ахнув, я зажимаю рот рукой.
– Так он на свободе?
Детектив кивает.
– Оставлен под наблюдением. Я понимаю, что у вас сейчас не лучшее время, но нам очень нужно знать, что произошло. Энни Уэбб молчит. На данный момент она ничего не подтвердила и не опровергла.
– То есть она не призналась, что отравила меня?
– Она не произнесла ни слова. Именно поэтому нам необходимо, чтобы вы рассказали нам то, что помните. Чем она мотивировала убийство Айоны Бирнс?
– Она… – Я замолкаю, возведя глаза к потолку.
Харвуд ободряюще кивает, решив, что пауза вызвана провалами в моей памяти, о которых меня предупреждала медсестра.
На самом деле я все отчетливо помню. Каждую минуту разговора с Энни, начиная с того, как она сообщила мне, что мама столкнула Айону с обрыва, до ее слов о том, что Энни всегда приходилось убирать беспорядок, устроенный мамой.
– Значит, Энни ничего не сказала? – переспрашиваю я.
Детектив качает головой и придвигается ближе, с нетерпением ожидая услышать мою историю. Я могу выдать Боба, но одновременно разрушу жизнь моих близких.
В самый подходящий момент я вспоминаю о полезном предупреждении медсестры.
– Простите, все путается в голове. Если она и говорила об этом, то я не помню.
Харвуд застывает на краешке стула, почти касаясь коленями кровати. В палате повисает напряженная тишина, и я вздыхаю с облегчением, когда детектив отодвигается от меня.
– Мне жаль, что не смогла вам помочь, – говорю я, когда на пороге палаты появляется медсестра.
– Мисс Харви, нам придется побеседовать в другой раз, – Харвуд поднимается, давая понять, что все еще отнюдь не закончилось.
– Знаю, – бормочу я. И понимаю, что это далеко не конец, но прежде чем моя память «восстановится», я успею поговорить с двумя другими людьми, хотя мне совершенно не нравится мысль поднимать эту тему с папой или Бонни.
Медсестра поспешно выводит детектива из палаты, а мой мобильный телефон звонит на тумбочке рядом с кроватью: Фрея. Должно быть, она несколько раз пыталась связаться со мной, потому что я вижу несколько пропущенных звонков – я так и не объявилась с тех пор, когда разговаривала с Эндж.