– Да, я слышала.
– Вы были знакомы?
Я киваю.
– Соболезную, – Рэйчел наконец поворачивается к письменному столу. Не пройдет и нескольких часов, как она узнает, насколько хорошо мы знали Айону. – На тумбочке для вас письмо, возьмите, – добавляет она. – Оно лежало на коврике на крыльце.
Я беру конверт и верчу его в руках. Мое имя написано крупными буквами.
– Спасибо, – говорю я и, не дождавшись ответа, поднимаюсь к себе в комнату.
Закрыв за собой дверь, я стягиваю промокшую одежду, побросав вещи на кровать, затем просовываю палец под уголок конверта и открываю его. Внутри оказывается маленький листок, исписанный таким же образом, что и конверт, – заглавными буквами.
Я пробегаю текст глазами и перечитываю снова, прежде чем до меня доходит смысл.
«ПЕРЕСТАНЬТЕ КОПАТЬ, ВАМ НЕ ПОНРАВИТСЯ ТО, ЧТО ВЫ НАЙДЕТЕ».
Я поглядываю на дверь, опасаясь, что Рэйчел бесшумно поднялась за мной наверх и стоит на пороге. Учащенно дыша, я снова смотрю на записку, перечитывая написанное, пока строчки не начинают скакать перед моими глазами.
Я опускаюсь на кровать. Меня охватывает отчаяние, от слез щиплет глаза – меня здесь не принимают! Пальцы, держащие листок, дрожат: предупреждение самое недвусмысленное.
Мне хочется уехать немедленно. Может, есть какой-то способ вернуться на материк, не дожидаясь утра?
Уронив записку, я закрываю глаза, думая об отце и продолжая беззвучно плакать. Он знает больше, чем говорит, но я уверена, что он не имеет никакого отношения к смерти Айоны.
Тем не менее существует тонкая ниточка, связывающая его и Айону, и это то, о чем я пытаюсь забыть уже двадцать пять лет.
Именно по этой причине я не хочу возвращаться на нашу с Джилл заветную поляну. По этой причине наша семья начала разрушаться.
Что, если кто-то еще на острове знает об этом? И они не хотят, чтобы я копала глубже?
Я знаю, что видела отца и Айону вместе, прежде чем мы уехали с острова. Вдвоем, на нашей поляне. Но в любом случае я не могу понять, как это может быть связано с тем, что Айона мертва и похоронена за нашим садом.