Знакомое онемение возникает в кончиках моих пальцев, стремительно распространяясь по телу. Я стискиваю кулаки.
– Что произошло?
Фрея опускает голову, уставившись на свои сжатые пальцы.
– Нельзя ли просто сказать мне, что случилось? – повышаю я голос.
– Мне очень жаль, – начинает Фрея, – это вообще не мое дело, но пару часов назад кое-кто признался в убийстве Айоны.
Я чувствую, как ее слова звенят у меня в ушах.
– Нет. Нет! О Боже, нет! – я хватаюсь за голову, раскачиваясь вперед-назад. Папа, что ты наделал? Я должна быть с ним как можно скорее! Нельзя было сообщать ему обо всем по телефону. Он не отдает себе отчета, что он только что сделал. Он не понимает, что с ним теперь будет.
Голос Фреи звучит будто издалека:
– У меня могут быть неприятности, если я расскажу тебе…
– Это моя вина! – кричу я. – Я звонила ему сегодня и все рассказала! Мне нужно было поехать к нему и поговорить с ним лично.
– Неужели? Я думала, что вы уже много лет не поддерживаете связь.
– Что? – Я смотрю на нее сверху вниз – О ком идет речь?
– О вашем брате, – отвечает Фрея. – Дэнни только что признался в убийстве Айоны.
В ожидании парома я не нахожу себе места. Всю ночь мои мысли кружили в голове, сменяя одна другую и приводя меня в ужас, пока я старалась понять, как Дэнни мог это сделать.
Утром я жду до последнего момента, чтобы незаметно выйти из комнаты, оставив на кровати Рэйчел записку о том, что я уезжаю на день раньше. Я не хочу ее видеть. Я не хочу прощаться ни с кем из них. Вскоре остров загудит, узнав о признании моего брата, и когда это случится, меня здесь уже не будет.
Как только впереди показывается материк, мой телефон оживает. Я звоню Бонни, а когда сестра не берет трубку, оставляю ей сообщение, в котором прошу срочно перезвонить мне, поскольку я еду домой с важной новостью.
Высадившись в Пул-Харборе, я снова набираю номер Бонни, однако ответа по-прежнему нет. Когда полчаса спустя происходит то же самое, мне приходит в голову, что она делает это намеренно, давая мне понять, что она контролирует ситуацию, после того как я в последний раз оборвала разговор. Я нахожусь почти в Винчестере, когда Бонни наконец звонит мне после визита к ней полиции.
– Когда ты узнала? – тут же спрашивает она.
– Утром, – вру я, устав объяснять, что на Эвергрине нет мобильной связи. – Я побежала на паром, как только услышала. И с тех пор я тебе звоню.
– У меня не было с собой мобильного.
Отговорка не выдерживает никакой критики, но я не собираюсь спорить, сообщаю лишь, что подъезжаю, и уже через десять минут звоню в дверь.