– Алло.
– Господин Волин? – из трубки раздался мужской голос. Низкий, уверенный, с еле заметным акцентом.
– Да, я, – кивнул Валентин Васильевич. – Это… это Жорж?
– Нет, с вами говорит Ник Славин, его секретарь. Мистер Навин передал, что будет вас ждать в двадцать три часа. Вам удобно встречаться в такое время, господин Волин?
– Удобно, – негромко ответил Валентин Васильевич.
– Тогда запишите или запомните. Отель «Гранатовый», номер девятьсот одиннадцатый. Двадцать три ноль-ноль. Я буду вас ждать на ресепшен. Паспорт с собой возьмите… И… предмет, о котором вы упомянули администратору.
– Возьму.
– Тогда, до встречи, – пробасила трубка.
– До встречи, – проговорил Волин, хоть секретарь его уже не слушал. Трубка отключилась.
Худой патлатый старик даже не попытался приподняться из глубокого кресла, когда вошёл Волин в сопровождении секретаря. Так и сидел, облачённый в белый махровый халат поверх сорочки и брюк, держа в руке бокал, наполненный на два пальца искрящейся янтарной жидкостью. На стеклянном столике стояло несколько бутылок с напитками, чистый бокал и тарелка с порезанными фруктами.
– Спасибо, Ник. Можете до завтра быть свободны.
Сопровождающий ретировался, мягко прикрыв за собой дверь.
– Здравствуйте, Валентин. Проходите, присаживайтесь. Наливайте себе сами. Простите, я жутко вымотался. Возраст… Каждый концерт даётся с большим трудом.
– Здравствуйте, Жо… Георгий. Ничего, если я буду так вас называть? – ответил Волин, и, подумав, стоит ли снимать ботинки, прежде чем ступит на ковёр, решил не разуваться.
Подошёл к хозяину. Молча протянул ему захваченный с собой кофр.
– Та самая? – Навин поставил бокал на столик и, взяв футляр, положил его на колени. Отщёлкнув щеколдочки, он осторожно поднял крышку. – Да. Та самая. Вернулась. А я уж почти отчаялся. Думал, не увижу.
Георгий дрожащими руками достал трубу из кофра, поднёс поближе к лицу, подышал на медь и потёр пальцами чеканку. Волин уселся в кресло, налил себе полный бокал водки. Выпил. Закусил долькой яблока.
– Все умерли, – произнёс он, помолчав. – Ещё тогда, в пятьдесят первом. Я чудом жив остался.
Навин, не отрывая взгляда от инструмента, кивнул.
– Око за око, – тихо произнёс он.
– Не понял? – Волин в гневе сжал подлокотники так, что побелели костяшки пальцев.
Георгий, наконец, повернул лицо к Валентину и прищурился.
– В сорок пятом ваш отец отнял ту, другую, у старого еврея-точильщика. Не понравилось ему, видите ли, как тот заточил нож. Вот этим самым ножом и ударил старика в живот, когда тот цеплялся за инструмент, не хотел его отдавать… То, что был пьян – не оправдание… Вот Божья кара его и настигла. Всё просто.