– Ну что, продолжим экскурсию? – выпрямившись, бодро предложил он. – Кстати, не помню, рассказывал или нет, но чем дальше от дома, тем они спокойнее. Правда, если идти на юг, к лесу, там есть парочка беспокойных, без фонаря и лопаты лучше вообще не соваться – разорвут… А вон в той стороне – самые тихие.
Будто в подтверждение его слов, со стороны леса послышался леденящий душу вой. Оставшаяся охранять дом собака ответила яростным лаем.
– Ближе к ограде есть у меня один эзотерик, увлекался при жизни всякими духами, проекциями и прочей алхимией… – Смотритель жестом пригласил всех следовать за ним. – Или я и это уже рассказывал?
Алиса отрицательно помотала головой.
– Сначала от него тут все ходуном ходило, подростки как-то нервишки пощекотать пришли – умерли на месте от страха… А потом я соли вокруг его могилы насыпал, чтоб он на месте сидел и больше по кладбищу не шатался. Ну, разговорились. Оказался образованнейший старичок, эрудит и умница, теперь к нему поболтать захожу. Пробовали в шахматы сыграть, но я со злости такой маленький круг нарисовал, что стол уже не помещается…
Селес охнул и чуть не упал, в самый последний момент ухватившись за обросшего мхом каменного ангела. Смотритель направил на него фонарь:
– Что, опять самогон?
Неочеловек молча цеплялся за камень, пытаясь устоять на ногах. Все вокруг заволокла мутная пелена, в ушах тонко и противно звенело, но он уже снова различал и свет фонаря, и басовитое бурчание, звучавшее вопросительно и тревожно. Селесу хотелось объяснить, что такого ментального удара он не получал еще, наверное, никогда и что удар сапогом в солнечное сплетение по сравнению с ним – нежнейшее поглаживание, но вместо этого выдавил только:
– Оммо тарукурат…
– Чего? – с подозрением протянул Смотритель.
В этот момент подоспела вторая порция, и окружающая реальность снова куда-то пропала.
– Черт… – прошипел корабль – он опять трясся, и на этот раз гораздо сильнее. – Чтоб тебя… А, чтоб тебя! – свет в кабине опять выключился, а сосредоточенная ругань корабля перешла в низкий утробный вой.
– Это метеорит?! – вопил Петерен, пытавшийся забиться под саркофаг. – Это метеорит, да?!
– Нет, хуже-е-е-е-ы-ы-ы-ы…
Наконец гул прекратился, свет перестал мигать, и человек осторожно высунул нос из-под саркофага:
– Что это было?
– Оммо тарукурат!
– Э-э…
– Ментальный взрыв. Вызов несоразмерной мощности. – Сознание корабля временно помутилось, поэтому он изъяснялся неполными синонимами: – Эмоциональный удар. Тебя когда-нибудь пытались убедить отбойным молотком?
Петерен шумно сглотнул. Корабль затих, пытаясь собраться с мыслями, которые оммо тарукурат всегда расшвыривал очень далеко. К такому экстремальному способу общения симбиотические пары прибегали только в крайних случаях, чтобы передать на большое расстояние, которого обычная ментальная связь уже не покрывала, просьбу о помощи. Осмысленной информации оммо тарукурат практически не нес, это было оглушительное эхо эмоций, которое раскатывалось очень далеко. Иногда, впрочем, в его сердцевине обнаруживалась наспех собранная инфокапсула – с помощью оммо тарукурат ею выстреливали, как из дальнобойного орудия. Для создания ментального взрыва требовалось значительное усилие, а для взрыва такой мощности, как сейчас, – просто огромное.