– Не надо! – отчаянно жестикулируя, к ним бежал Селес. Он мчался все быстрее и быстрее – взбодренный капельницей организм наконец дозрел до перехода в ускоренный режим. В последнем сознательном усилии Селес оттолкнул кого-то с дороги и выхватил крюк, чтобы отбросить его подальше. Он уже не понимал, что идти на озверевшую Айю с голыми руками несколько неразумно. Пальцы оммо разжать не успел, и через мгновение два размытых диска столкнулись в воздухе.
– Да остановите же их! – взмолился корабль.
Шиари был не таким медлительным, как представители человеческой расы. Он подобрал инъектор, поерзал на месте, как затаившийся в засаде макапут, и прыгнул на сцепившихся неолюдей. Айа глухо булькнула, упала и забилась в конвульсиях – введение доапона во время ускорения все-таки было запрещенным приемом, поскольку вызывало незабываемые болевые ощущения.
– Что, все? – слабым голосом спросил Амий, которого поддерживали охранники, не зная, куда бы его приткнуть. – Подождите, а второй как же…
И тут Селес тоже упал, тяжело стукнувшись об асфальт затылком. Он по-прежнему сжимал в кулаке крюк, а вот Айа свой потеряла – он торчал у Селеса в подреберье, воткнутый глубоко и надежно.
– Черт, так быстро, я даже заснять ничего не успел… – послышалось из толпы.
Глава тринадцатая,
рассказывающая о редкой болезни, особенностях неочеловеческой дисгармонии и санитарах пятого уровня
– Что, уже долетели? Это хорошо.
– Насчет «хорошо» я не уверен…
– Брось, все проблемы решаемы, прекраснейшие подтвердят.
– И много их тут?
– Про планету не знаю, но рядом висит огромная платформа, с полем невидимости и бесплатными ознакомительными процедурами, кстати. Мне понравилось.
– Погоди, у них тут что… центр душевной гармонии?
– Ого, и как это ты догадался? А зачем еще шиари в космосе болтаются? Вы бы к ним заглянули, оба.
– И ты сейчас у них в центре?
– Ну. Ты какой-то странный. Что-то случилось?
– Как бы тебе сказать…
– Сразу.
– Случилось.
– Кто б сомневался. Дальше?
– Лети сюда, увидишь.
– Мой настрой на душевную гармонию, спокойное созидание и принятие Вселенной во всем ее многообразии начинает куда-то улетучиваться.
– Сочувствую.
– Говори прямо.
– Я бы не хотел раньше времени…
– Конкретней можно?
– Готовь резервуар.
– Что? Как?! Эй! Ты где? Вернись сейчас же! Эй!
Кости во всем теле гудели и даже слегка дребезжали. То, что облепляло кости, по ощущениям напоминало желе, в которое воткнули мириады иголочек. Они шустро перемещались, покалывание то и дело переходило в адскую щекотку, от которой сводило челюсти. Откуда-то доносился монотонный визгливый скрип, словно упорный детеныш катался на старых проржавевших качелях: туда-сюда, туда-сюда… Иногда скрип прерывался хриплым и коротким всхлипом. При попытках сосредоточить на них внимание звуки становились более тихими и размеренными. Наконец Айа поняла, что слышит собственное дыхание. Она пошевелилась, и от еле заметного движения по мышцам волной прокатилась судорога. Ноги и руки взметнулись вверх и неожиданно громко обо что-то ударились. Айа распахнула глаза и увидела над собой полупрозрачную крышку саркофага, а за ней – золотистое лицо с зелеными глазами и практически отсутствующим носом. Айа попыталась оттолкнуть крышку, но она была наглухо заперта – прекраснейшие успели починить замок. Шиари что-то сказал, беззвучно и медленно, как под водой. Айа показала золотокожей морде кулак и оскалила зубы – не от избытка свирепости, а потому, что руку тут же свело. Специалист по душевной гармонии мягко улыбнулся в ответ и постучал по крышке кончиками пальцев. От этого еле слышного звука в переполненной болью голове немедленно загрохотала циклопическая ударная установка. Шипя сквозь зубы, Айа зажмурилась и, подергиваясь от приступов судорожной щекотки, начала вспоминать, что всему этому предшествовало.