– Ты права, я был бы больше удивлён, если бы увидел здесь картины, расшитые крестиком, и гору мягких игрушек, а так всё в твоём стиле. Стиль мизантропа.
– Давай закончим с этим делом побыстрее. О чём ты хотел со мной поговорить? – Ева села в кресло. Антон сел за стол в гостиной с чашкой кофе.
– Ты неправильно подходишь к делу. Скорее, о чём ты хочешь мне рассказать. Сегодня мне позвонил Виктор и сказал, что у тебя был срыв. Это так?
– Нет.
– Ты считаешь, что не было срыва?
– Нет, я так не считаю, его действительно не было. Я, возможно, повысила голос в разговоре с генералом Астовым, но не срывалась. Да, был тяжёлый день, не более того.
– Расскажи, что случилось, – надоедливый гость открыл свой портфель, достал блокнот, ручку и очки.
Это Ева ненавидела: сейчас он натянет на нос очки и с видом слишком умного человека будет делать записи в своём блокноте.
– Не вздумай делать записи, – сквозь зубы процедила Тайнова. – Мы не у тебя в кабинете, – всё больше злясь, не успокаивалась она.
– Извини, дело привычки, – мужчина убрал блокнот и ручку обратно в портфель. – Я просто хотел достать очки. Продолжай.
– Почему день не задался? Во-первых, с утра я была на месте преступления, хотела найти свидетелей. Я зашла в католическую церковь, которая находится поблизости от места обнаружения тела, там мне встретился священник, или как там они называются в католицизме? Неважно… От него я ничего не узнала, но получила бесплатную проповедь, что-то там про огонь в глазах, языки пламени ада в душе и так далее, и так далее. Толку ноль. Кстати, был чем-то похож на тебя. Потом ко мне в кабинет ворвались Астов и господин Илюшин, Илюшин Степан Васильевич, прокурор, между прочим. Они, ничего не объяснив, забрали у меня дело. «Просто забудь, ничего не было, этого трупа не существует». Как всё просто, правда? Но это ладно, теперь вишенка на праздничном торте – меня высылают из города. Отправляют в ссылку как декабриста. «Ты перешла кому-то дорогу, уезжай, пусть всё успокоится». А я даже не знаю, кому перешла эту дорогу. Я должна покинуть город, это приказ! Самое интересное, что мне некуда ехать. На этом всё. Ну… что скажешь? – Ева закончила свой монолог и сделала глоток уже остывшего кофе.
– Скажи мне, что тебя больше всего беспокоит. Выдели главную проблему из трёх: отнятое дело, ссылка или тот факт, что тебе не к кому поехать?
– Не знаю, – хозяйка квартиры сделала глубокий вдох. – Всё вместе и ничего одновременно. С другой стороны, это дело – глухарь, и хорошо, что его забрали. В отпуске я не была года два, можно было бы и отвлечься. Есть у меня давний знакомый, мы лет пять назад работали над одним делом, я тогда ещё опером служила, но он живёт в Америке, в Нью-Йорке, так что… Хотя, если Астова поднапрячь, он достанет мне и визу, и рапорт на выезд из страны, – Ева посмотрела в тёмное окно, по которому барабанил ледяной дождь, а ураганный ветер неистово старался прорваться в квартиру. Она поёжилась. – Нет. Всё не так. Знаешь? Я чувствую… Я ощущаю нечто тревожное в этом во всём, не знаю, как это объяснить. Я чувствую опасность… Глупость… Не было никакого срыва, Астов вечно всё преувеличивает.