– И как он тебе?
– А тебе? – с еле заметной улыбкой ответил вопросом на вопрос Голова.
– Ну, значит, сработаемся. Вижу, ты действительно заинтересовался делом.
– У меня две дочери – тринадцати и пятнадцати лет. Да. Я действительно заинтересовался делом.
* * *
Еву тошнило. Окружающий мир в дьявольской пляске кружил перед глазами: машины, мост, здание, пешеходы; пешеходы, здание, мост, машина. Солнце давно скрылось за тучами, а может, уже зашло за горизонт. Тайнова потеряла счёт времени. Болезнь нещадно жгла тело, боль в горле дошла до того, что даже дышать становилось невыносимо больно. За весь прошедший день Ева не приняла ни одной таблетки и ни разу не поела, потому что не успела установить напоминания в телефоне. Но не это вызывало у неё раздражение, а тот факт, что дело было в абсолютном тупике.
На беседу, как и предполагалось, приходили подруга и парень «Георгина». И… Ничего. Ничего нового: красавица, умница, отличница, спортсменка, комсомолка. Ни с кем не конфликтовала, с плохими мальчиками не общалась, недоброжелателей не было. С молодым человеком они встречались уже полгода. В тот вечер она позвонила парню и сказала, что встретится с подругой, после чего приедет к нему. Но так и не приехала. Он забеспокоился уже ближе к ночи, стал набирать знакомый номер, но телефон Светланы не отвечал, тогда он позвонил подруге. Понимание того, что всё плохо, пришло сразу после разговора с Адой, так как подруга не видела Светлану в тот вечер. На следующий день они вместе решили пойти в полицию и написать заявление о пропаже человека. На этом всё.
«Ты не святая, Светлана, – подумала Ева, с яростью дёргая рычаг переключения скорости, – нет, есть какой-то скелет в маленьком шкафчике твоей души! Я чувствую это. Это и есть ключ к поимке твоего убийцы. Как и у Олеси. Куда вы все ходили? Что вы все скрывали?»
Тайнова гнала на предельной скорости вдоль серых улиц города, не замечая его красоты. Кто, как не она, знал его оборотную сторону, очищая её от испражнений человеческого общества. Ей хотелось быстрее приехать домой, принять прохладный душ, чтобы хоть на мгновение остановить испепеляющий жар тела. Взглянуть на грустное лицо мамы, смотрящее на неё с выцветшей фотографии, от которой красными паутинками по стене расходились нити расследования их общего прошлого, и задать вопрос, который она всегда задавала ей: «Что случилось, мама? Помоги мне».
* * *
Сон скрещивался с реальностью, реальность тягучим раскалённым оловом перетекала в сон. Тайнова уснула в своём слегка обшарпанном кресле перед кипой бумаг и фотографиями изуродованных тел. Она всё ещё ощущала тошнотворно-приторный вкус жаропонижающего растворимого порошка на своём языке, чувствовала его успокаивающее действие, когда кто-то положил на её плечо тёплую сильную руку.