– София. Я понимаю, вам сейчас нелегко, но вы должны собраться. Это очень важно, – свидетельница кивнула. – Вы подошли ближе к дереву и увидели тело, что дальше?
– Я начала кричать и звать на помощь, но в парке никого не было. Я сначала побежала к выходу, но потом опомнилась и села на лавочку, достала телефон и вызвала полицию. Потом я продолжила сидеть и плакать.
– Когда вы только пришли в парк, вы не заметили здесь людей?
– Нет.
– А потом, когда сидели на лавочке, когда звали на помощь?
– Нет. Здесь не было никого.
– Вы уверены?
– Я… Я не знаю, – девушка снова расплакалась.
– София, почему вы бегаете именно в три? Это какой-то ваш личный ритуал?
– Я давно бегаю в этом парке и заметила, что до двух здесь ещё можно встретить людей, а уже в три точно никого не бывает.
– София, вы, как журналист, за последнее время не делали фото этого парка? Это важно, – девушка задумалась. – Может быть, фотографировали природу, или друзей, или что-то для газеты.
– Нет… Да. Да! Вы правы, я месяц назад проводила профессиональную фотосъёмку для одной девушки, я так подрабатываю, мы фотографировали по всему парку.
– Они у вас сохранились?
– Да, я их пока обрабатываю. А что?
– София, вы должны предоставить все эти снимки нам. С вами свяжется наш сотрудник. А пока оставьте номер своего телефона участковому и будьте на связи. Скажите сотрудникам, куда вас доставить: в больницу или домой.
Ева вышла из кареты скорой помощи и шепнула на ухо участковому, что на сегодня свидетельницу можно отпустить.
Зобов на протяжении всего разговора стоял недалеко от машины и, когда Тайнова покинула салон скорой помощи, незамедлительно подошёл к ней.
– У меня всего два вопроса к тебе, следователь Тайнова. Первый: какого хера эта журналистка так быстро сдалась, и второй: на хрена тебе эти фотографии?
– Ты обратил внимание на кисти рук и голос Софии? – совершенно спокойно Ева спросила Зобова.
– Нет, не обратил.
– Кисти очень большие. А голос слишком грубый, – на секунду девушка задумалась. – Такие большие руки редко встретишь у девушек. Не знаю, я просто блефовала и вышла победительницей. Мне кажется, она не хочет, чтобы в её газетке знали о тайне.
– Что узнали? Какой тайне? Не понимаю.
– Узнали что-то из её детства, из её прошлого. Попросишь кого-нибудь из своих приятелей пробить всю информацию по ней?
Не скрывая изумления, Зобов кивнул.
– А про фотографии сам подумай.
– Не хочу. Время – начало шестого, а этот прекрасный мозг включается в семь.
– Журналистка сказала, что в три здесь никогда не бывает людей, в два ещё можно кого-то встретить, – Тайнова посмотрела на часы. – Сейчас здесь тоже никого нет. Значит, первые люди появляются в шесть, в начале седьмого. Она это определила после наблюдений, но и наш маньяк знал об этом. Это везение? Нет. Я уверена, что он выбрал это место целенаправленно и следил за перемещениями и временем посещения людьми этого парка. Возможно, Софии удалось его заснять. Это, конечно, словно тыкать пальцем в небо, но лучше, чем ничего. А где Голова?