«Да, – подумала я в полусне, – со многим надо разобраться».
До завтрашнего утра оставалось лишь семь часов.
2
Завтрашний день начался с того, что Жака разбил апоплексический удар.
Я встала раньше всех, еще до рассвета, чтобы переменить пеленки малышкам, и уже развела стирку, чтобы выстирать грязное белье. Жак и Селестэн поднялись сразу после этого и отправились во двор по нужде. Не прошло и двух минут, как я услышала приглушенный голос Селестэна:
– Мадам, ну-ка, идите скорее! Сюда, сюда!
Я выбежала во двор, по нечаянности утонув по колено в маленьком пруду, сделанном для уток. Пес, увидев меня, залился лаем. Я подбежала к Селестэну: он насилу поддерживал хрипящего, посиневшего старика на ногах. Лицо Жака было багрово-красным, глаза закатились, рот перекошен – зрелище ужасное, и я с дрожью отступила.
– Что с ним такое, Селестэн?
– Похоже на паралич, мадам! Его разбил удар. И ноги отнялись – это и сейчас заметно.
Жак, похоже, был при смерти. Вместе с Селестэном мы перетащили его в дом, уложили на топчан, я стащила с его ног сабо. Старик был без сознания, но его рвало. Мы чуть наклонили его над оловянным тазом. Я в растерянности взглянула на Селестэна.
– Лучше оставить его в покое, мадам. В таких случаях ничем не поможешь. Если он не умрет, то дня через два придет в себя.
– Но… но как же его кормить в таком состоянии?
– Его пока не надо кормить. Он сейчас не может глотать.
– А врач? – спросила я.
– Врач есть в Лориане, да он сюда не поедет. Повсюду разбойники, мадам. Нельзя проехать по лесу, чтобы не попасться им в руки.
«Ну вот, – подумала я в отчаянии. – Теперь у меня на руках паралитик и старая Жильда, которая еле передвигается».
Селестэн, не такой ошеломленный, как я, и далеко не столь чувствительный, быстро отдавал распоряжения. Надо, сказал он, поставить топчан с Жаком подальше в угол и завесить его занавеской, чтобы дети не испугались от такого зрелища. Жильда, хоть и старая, сможет ухаживать за бывшим кучером.
– Ведь нам с вами, наверное, найдется другая работа, мадам? – спросил он, словно угадывая мои мысли.
Как хорошо, что он такой энергичный, подумала я. Удар, случившийся с Жаком, и меня точно выбил из колеи – я никак не ожидала такой напасти.
Я хотела было поставить Жаку примочки, но Селестэн остановил меня:
– Не трогайте его, мадам! Мы можем только хуже сделать.
В полной прострации я вышла во двор, на этот раз, правда, удачно обойдя прудик для уток. Картина полнейшего запустения была передо мной: выжженный парк, до сих пор засыпанный пеплом и золой, фундамент замка, спекшийся в черную массу. На месте парка, видно, было что-то посажено, но мало и как-то беспорядочно. Потому-то и есть почти нечего. Правда, я видела прилепившиеся к башне какие-то наспех срубленные деревянные сараи – жалкие, уже потемневшие, и догадывалась, что там, вероятно, есть какая-то живность. Да и в риге было полно сена – это наверняка заслуга Селестэна. Без него эти старики давно умерли бы с голоду.