Веснянка схватила за руки Светика и Ярилку и побежала к горке.
Ой ты, радуга-дуга,
Отнеси меня в луга
Не тем концом,
Золотым кольцом.
Но Ярилка вдруг остановился.
– Что с тобой? Пошли с нами.
– Да нет, бортник просил помочь, слазить дупла проверить, много ли там меда. Да и руды надо бы еще принести.
– Ты бы лучше правду сказал: встретить ее надеешься.
– Может и так.
– Да я никому не скажу, кто ж тебя держит. Только вот девицы из-за болота о тебе спрашивали, а догадаются, что ты из-за русалки ночи не спишь, им и обидно станет.
– Скажи, Весняночка, ты не веришь, что то была она?
– Кто же ведает, Ярилка, на земле столько тайн и чудес.
– Смешливая ты стала. А ведь и сама-то ты кто? Про свою мать что знаешь?
Она серьезно посмотрела на Ярилку.
– Разное говорят. А может быть, и обычная была женщина. Я только от бабушки слышала…
Сын старухи либо сам не ведал о том, либо не говорил. Лет семнадцать назад стал он часто пропадать, будто на охоте, но хоть всегда бывал удачлив, тут все время возвращался ни с чем. А потом как-то раз пришел и принес крошечную девочку. На все вопросы отнекивался – а уж как хотелось старухе в дом невестку. Девочку выкормили коровьим молоком. Веснянке же сказал о том лишь однажды. Он сам не знал, кого он так любил всю жизнь. Только помнил прикосновения тех рук.
– Не знаю я, Ярилка, кто моя мать. Может быть, люди выдумывают, не Весна и не русалка, а простая, земная, только встретил он ее нечаянно и неожиданно в лесах.
* * *
Вечером Ярилка пошел к озеру. Руды было много. Он выскабливал ее, складывал в тяжелую корзину.
– Привиделось… А откуда такая тоска? Хорошо хоть Бортята в лес позвал. А то ходишь, как заколдованный, все чего-то ищешь… Ребята посмеиваются, девки.
Шелест? Слова? Будто чудится. Серебристая женская тень. Он замер.
Медленно перегибаясь через ветки, она наклонялась к травам, пальцы бережно скользили по стеблям.
– Ну растите, длинные-длинные, зеленые-зеленые.
Она гладила какие-то цветы, вытягивала, раскрывала их.
Краса тайная… Он не мог понять, чудятся ли ему эти тихие слова, похожие на шелест листьев и шепот реки, или травы колышутся. Лишь бы только не заметила.
Она вдруг обернулась. Но ничего не увидев, скользнула на ветви березы.
Колыхалась русалочка на белой березе,
Ой, рано-рано, на белой березе.
Качалась на длинных ветвях. Ветер играл, завивал, трепал косы. Ярилка затаил дыхание – защекочет ведь… И, позабыв обо всем на свете, рванулся к ней, дотронулся. Она отдернула руку и засмеялась. Он снова прикоснулся. Нежная, холодная кожа… волосы, закуталась в них и сбежала. Ушла. Обидно. Но слышал ли он ее голос?