— Доброе утро, Александр Павлович! Замечательно выглядите!
— Вы тоже, Надежда Васильевна, — вежливо соврали усы Сан Палыча.
— Ой, Александр Павлович, зачем вы по отчеству? Я же вам говорила, что ко мне можно просто Надя обращаться.
— Хорошо, Надя, а теперь давайте посмотрим, что у нас с давлением.
Сан Палыч быстро измерил давление, задал одышливой Наде еще пару вопросов и перешел к следующей пациентке. Это была девушка-подросток с очень бледным лицом и длинными темными волосами, спускающимися по плечам. Она сидела на кровати, подогнув под себя ноги, поглощенная маленькой книжкой из серии «Азбука-классика». Я хотела взглянуть на название, но при нашем приближении девушка быстро закрыла книгу и положила ее на тумбочку «лицом вниз».
— Как дела, Маруся? — ласково спросил Сан Палыч, присаживаясь рядом с ней на кровать.
Девушка по имени Мария привычно протянула руку и ответила:
— Все нормально.
— Должно быть не просто нормально, а хорошо, — с притворной строгостью сказал Сан Палыч, быстро наматывая на ее тонкое предплечье широкую ленту тонометра, — и с каждый днем должно становиться все лучше и лучше.
Девушка вяло улыбнулась и быстро глянула на нас, замерших как истуканы над ее койкой. Я невольно поежилась: у Марии были глаза бездомного щенка.
В последнюю очередь Сан Палыч подошел к постели Коваленко. Она лежала в той же позе, что и десять минут назад. Ее глаза упорно смотрели в потолок.
— Катя, нужно измерить давление, — мягко, но настойчиво сказал Сан Палыч. Однако я почувствовала, что он растерян и не знает, как себя вести с этим рыжеволосым меланхоличным ангелом.
Ангел с банальным именем Катя оторвал взгляд от потолка и перевел его на нас. Глаза у нее были восхитительно — зеленые.
— Зачем? — спросила она.
— Катя, так полагается, — терпеливо сказал Сан Палыч, неловко опускаясь на край кровати. Катины глаза снова устремились вверх.
— Я же вам говорила, что это бессмысленно, — устало-холодным тоном произнесла она, — вы, конечно, можете измерить мне давление и даже выписать какие-нибудь витамины. Но, — тут она слега передернула круглым плечиком, обтянутым оранжевой футболкой, — жить я все равно не буду.
— Катя, не надо так говорить, — Сан Палыч выглядел как несправедливо приговоренный арестант, даже его бравые усы поникли, — ты сама не представляешь, как быстро все меняется в жизни.
— Что? — Зеленый презрительный взгляд вернулся в нашу сторону. — Это ваша обязанность — врать пациентам?
— Катя, как ты можешь так говорить! — на заднем фоне возмущенно закудахтала Надя.
— Я говорю правду, — не повернув головы, процедила Катя, — в отличие от некоторых. Мне надоело, что везде все врут. Дома, на улице, по телевизору — одно вранье.