Через несколько дней нас с Игорем уже перестали провожать взглядами. А спустя месяц к нашим отношениям настолько привыкли, что даже буфетчицы удивлялись, когда я приходила на обед одна или с коллегами по «Новостям».
Мы были красивой парой. Я вижу это сейчас по нашим фотографиям.
Да, когда я вспоминаю те десять месяцев, что мы были вместе, то почти не помню ореола смерти. Он никуда не исчез, но словно законсервировался: не увеличивался и не темнел, как у других жертв, которых я наблюдала не один день. Это служило для меня доказательством того, что все идет правильно. Тогда мне не приходило в голову, что обреченность измеряется не только днями.
* * *
В Игоре меня многое радовало, трогало, восхищало… Но это не одно и то же, что любовь, верно? Мне очень хотелось любить его и иногда даже казалось, что такая эволюция возможна, ибо никому до сих пор не известны механизмы зарождения этого чувства.
Но когда на горизонте снова появился Главный Мужчина моей жизни, на его фоне отношения с Игорем сразу поблекли, и стало очевидно, насколько далеко им до взаимной любви.
Первые месяцы после смерти Игоря я считала, что если бы не ГМ, то наши отношения с Андроновым продолжались бы и дольше, и, возможно, моя спасительная миссия увенчался бы успехом. Потом я поняла, что пытаюсь обмануть саму себя. Если бы не появился ГМ, жизнь нашла бы другие способы поставить точку.
Главного Мужчину своей жизни я не буду называть по имени. Его главный недостаток в моих глазах — слишком большая известность среди тех, кто читает деловую прессу. И разумеется, среди тех, кто ее делает. Хотя я забыла еще один недостаток — он женат.
Мое чувство к нему уже угасло, и теперь я с трудом могу представить себе то жаркое волнение, с которым хватала телефонную трубку, зная, что звонит он. Но Главный Мужчина жизни — на то он и главный, что его влияние остается в силе даже тогда, когда ты его уже не любишь.
Когда-то, будучи наивной экзальтированной первокурсницей, я попала на практику в крупную столичную газету, где он был редактором отдела. До сих пор не могу понять, почему популярный журналист с саркастическим складом мышления, обремененный умницей женой и малолетней дочерью, обратил на меня внимание. Началось все со скупых похвал моим дилетантским заметкам, а потом… Нет, я не буду рассказывать всю историю своего тайного романа: для этого потребовался бы отдельный дневник.
Наши отношения с перерывами продлились больше двух лет и закончились только тогда, когда он в конце злобных девяностых решил попробовать на вкус эмиграцию и отправился с семьей в Израиль. Точнее, так решила его жена, которая как раз ждала второго ребенка и подозревала, что детям будет спокойнее расти на берегах Мертвого моря, чем под сенью Кремля. Для меня это известие стало ударом обуха по голове. Несколько недель я чувствовала себя оглохшей, ослепшей и почти парализованной. Мне казалось, что вокруг того места, где я стою или сижу, мгновенно вырастает толстая стеклянная стена, в которой нет ни одного отверстия. Мой собственный мир просто рухнул.