— Лопата есть? — спросил пес. — На время, браток, я отдам.
Вот в это поверить можно. Племя получилось удивительно честное, если и грызлись они когда, так внутри стаи, и сор из пещер да нор своих никогда не выносили. Если взаймы что-то брали, можете не сомневаться, вернут в целости и в срок. Пес стоял в ожидании, и рыжая шерсть на морде была похожа на пену для бритья.
— На кой черт тебе лопата? — буркнул Иван Иванович. — С такими загребущими лапами вообще без лопаты можно обойтись.
— Картошку копаем, — нетерпеливо сказал пес. — Так есть или нет?
Иван Иванович прошел в сарай, долго выбирал лопату. Они у него были на подбор и отточены на совесть, каждую было жалко в чужие руки давать. Поколебавшись, выбрал с коротким черенком, вынес к калитке.
Пес терпеливо ждал, постукивая лохматым хвостом по скамейке.
— Спасибо, — сказал он. — Завтра принесу.
От калитки он пошел на задних лапах, держа лопату на предплечье, но потом, убедившись, что человек на него не смотрит, встал на четыре конечности, схватил лопату в зубы поперек черенка и не побежал, поскакал в сторону своего поселения, высоко выбрасывая в стороны задние лапы. Видать, опоздать боялся, думал, что без него все выкопают. А чего торопился, чудак, если у них в племени все поровну делят? Работал ты, не работал, свою долю все равно получишь. Вот тоже, если подумать, божье наказание. Жили — не тужили, погавкал ночью на прохожих, а утром спи себе, сколько душа пожелает, так нет, заговорили, в стаю потянуло, бес бы этот День Смещения побрал!
Иван Иванович вернулся во двор, посидел на скамеечке, рассеянно поглаживая по жесткой шерстке тарантула и слушая, как Иван Никифорович на соседнем дворе ругает власть. Чудак человек, кто же в Москве шевелиться станет и болеть за то, что в провинции происходит? У них самих забот по горло, после Дня Смещения все пошло наперекосяк — и деньги из банков улетают, и попса вся сплошь в рок подалась, престарелая Примадонна по сцене в кожаных штанах девочкой прыгает, козу делает. Говорят, русалки по ночам в Москве-реке рыдают, в Битцевском парке деревья-кровососы разгуливают, и депутатов Государственной думы по ночам кто-то арестовывает, а кто не поймешь. Подъедет к коттеджу на Рублевке машина грузовая крытая, на бортах «Мясо» написано, выскочат хваткие ребята, и все — наутро коттедж опечатан государственными печатями, еще СССР, а хозяина и след простыл. Слухов и предположений ходит много, но, как говорится, слухи слухами, а истина где-то рядом. Чего людей зря ругать, когда у них голова об ином болит? Если сделать ничего нельзя, то следует хотя бы надувать щеки и делать вид, что все идет по плану. Главное, не говорить, чей это план и куда все идет. В столице люди сидели опытные, щеки надувать умели, поэтому все и везде утверждали, что все идет по плану. Чаще всех выступал министр чрезвычайных ситуаций, который всех успокаивал и говорил, что чрезвычайных ситуаций у них завались — портфель и маленькая тележка, а потому все чрезвычайные ситуации тщательно спланированы, он любому желающему может план показать: все учтено — от взрыва метана на шахте в Кемерово до падения авиалайнера во Внуково.