— И ездят, и ездят! — с недовольством сказал череп со стрелой. — Затеяли, понимаешь, половецкие пляски!
— А вдруг это наша охрана? — возразил череп с испорченными зубами. — Мне кажется, я вот того, росленького, с палицей в руках, признаю. Был у меня в свите похожий.
— Было бы чего охранять! И было бы кого! — проворчал череп с трещиной. — Знаем мы эту Русь православную. Сначала охрана, потом погромы. И этого с палицей я оч-чень хорошо помню!
И по выдвинутой вперед нижней челюсти видно было — действительно хорошо помнит, были бы руки, погладил бы трещину на лбу.
На поле появился человек в черном. Весь — с головы до ног, если считать черную шляпу и лакированные туфли.
Подошел к куче черепов, поковырялся в ней ногой в щегольской туфле.
Из груды выкатился ухоженный желтый череп, пустыми глазницами преданно уставился на человека в черном. Тот наклонился, взял череп в руки.
— Бедный Йорик! — нараспев сказал человек в черном. — Я знал его. Человек бесконечно остроумный, чудесный выдумщик; он тысячу раз носил меня на спине; а теперь — как отвратительно мне это себе представить!
— Какой Йорик? — раздраженно сказал череп со стрелой. — Что он несет? Какие Йорики на русской равнине?
— Таганка! — негромко сказал череп с испорченными зубами и хихикнул. — Акт пятый, сцена первая.
— Ты нашего принца датского не замай, — сказал череп с трещиной. — Это все наше. Наше все. Понял?
— Да, — горестно сказал человек в черном. — У этого черепа был язык, и он мог петь когда-то; приходят мужики и швыряют его оземь, словно это Каинова челюсть, того, кто совершил первое убийство!
— Это надолго, — сообщил череп с испорченными зубами. — Уж я знаю. Сам шутом и скоморохом при князе Игоре служил, пока его повеселишь, семь потов сойдет, осьмой сам с лица вытрешь. Хотелось бы все-таки узнать, зачем нас сюда собрали?
— А мне кажется, Детинец строить будут, — сказали из глубины скалящихся черепов.
— Мы-то при чем? — возразил череп со стрелой.
— На колья повесят. Врагов устрашать, ворон отпугивать и нечистую силу.
Ворон негодующе закаркал, замахал крыльями и улетел куда-то. Вскоре он вернулся, держа в когтях свежий череп, который носил явные следы пламени. Примерился, разжал когти, и череп с костяным стуком упал на общую ГРУДУ — Семьсот сорок шестой, — деловито сказал счетовод и сделал отметку в списке, который держал в руке. — Минус татарский.
— Ты не дели, — посоветовал ему череп со стрелой. — Все черепа одной национальности.
— Позвольте полюбопытствовать, — загорячился череп с трещиной во лбу. — Это какой же?
— Все мы тут степняки и хлеборобы, — туманно отозвался череп со стрелой.