— А что, — спросил Сашка, продышавшись. — Победители так не живут. Вон они, побежденные, баварское пивко хлещут, окорока жрут да на «меринах» катаются…
За столом молчали.
— Ладно, сучки старые, празднуйте свою победу!
Этими словами Сашка пытался перевести все в шутку, но получилось только хуже — старики, пряча друг от друга глаза, стали собираться, и вскоре дед Степан остался за столом один.
Сашка прошел в свою комнату, нашел три сотни, приготовленные на сегодняшний вечер. Верка ждала на улице и надо было спешить.
— Ладно, дед, не обижайся, — небрежно сказал он, вновь появляясь в горнице. — Но ведь так получилось: побежденные живут себе, а победители в говне утопли. А все из-за коммуняк!
Дед остался один.
Сердце жгло, обида требовала обязательного выхода, хотелось догнать внука и сказать ему что-то такое, чтобы он понял. Но слов не было, да и не нужны они были — нет таких слов, чтобы можно было ими достучаться до омертвевшей души.
Он неторопливо прибрал со стола, вышел на улицу и некоторое время смотрел на закат. Из лугов с протяжным мычанием возвращались коровы, полные вымена их едва не касались земли.
«Этот День Победы порохом пропах, — неслось откуда-то с другого конца села. — Это праздник со слезами на глазах!»
Это точно. Плакали они, что там говорить. Даже несгибаемый комбат Корнев, и тот плакал и слез своих не стеснялся. И медсестра Анечка целовала всех подряд и все спрашивала: «Неужели и в самом деле конец? Неужели больше стрелять никто не будет?» А через два дня ее убил какой-то заблудившийся немец, который не знал и не хотел знать о капитуляции своих генералов. И комбат Корнев подорвался на мине уже дома, когда на трактор сел. В войну ведь как — мины ставили на опасных направлениях, а карты полей не всегда сохраняли. Поле-то, конечно, разминировали, да разве за всем углядишь? Ошибка сапера стоила комбату жизни. А ведь всю войну прошел и ни единой царапины!
Дед Степан встал и прошел к себе. Неторопливо он достал из сундука гимнастерку, в которой пришел с войны, достал сверток с наградами, так же основательно почистил их слегка асидолом, чтобы засияли и вместе с тем сохраняли вид боевых наград, и так же неторопливо прикрутил к гимнастерке ордена — два Красной Звезды, один Знамени, один Славы, медали за взятие Киева и за оборону Сталинграда, а напоследок орден Отечественной войны второй степени, полученный неделю назад в военкомате. Красиво награды смотрелись на гимнастерке.
Потом он надел галифе и долго прилаживал портянки и обувал сапоги. Не то чтобы разучился, просто сапоги он получил уже в конце войны, когда в Европу вошли, а всю войну проходил в обмотках.