Именно этот выбор и определял, кто готов рискнуть ради сомнительного блага прикосновения к святыне, а кто ради глотка воздуха.
Кто мог стать колдуном, а кому достаточно было выжить.
На самом деле варианта было три:
Мёртвый колдун. Живой колдун. Живой пустышка.
И какие два ты обведешь в кружок в своём Мактубе — такие и определят, кто ты.
Обвёл первые два слова. Ориентировался на слово «колдун».
Обвёл вторые два слова. Ориентировался на слово «живой».
В конце концов, именно такой подход и делал колдунов колдунами, а пустышек пустышками. Ингвар подумал, что и мертвецов мертвецами делал точно такой же подход. Тульпа гордилась бы проведённой работой, доведись ей подслушать его мысли.
Пышные мраморные волосы Ишты короновали опасную красоту.
Ингвар оперся руками о волны каменных волос и вплотную приблизил лицо к белому лику Лоа. Поцеловал холодные губы, стукнувшись зубами о камень. И пружинисто, легко оттолкнулся от постамента, чтобы поплыть наверх. Торжественность и необычность момента приглушила боль в плече.
Нинсон старался обмануть лёгкие и разум, вспоминал уроки Седьмого Лоа.
Вынырнул — будто ворвался в кипяток.
Проглатывал воздух твёрдыми кусками, комом вставшими в горле.
Ноги не слушались. Руки мелко и суетно, по-собачьи, лопатили воду.
Ныряльщик с другого конца света выплыл в новом мире, где стояла густая ночь.
Вон Мать Драконов!
Нет. Всё ж таки его мир. Родной.
Мать Драконов на своём месте. Летит выше птиц, ниже звёзд.
Её взгляд едва пробивался сквозь плотную облачную завесу. Вместо лучей света, приглядывающих за Лалангаменой, бледное пятно, выдающее примерное расположение вечно парящей в небесах Матери Драконов.
Луны не было. Новолуние. Тульпа так и говорила. Так и рассчитывала.
Сам-то он давным-давно уж потерял счёт дням. Спал и тренировался урывками.
С перерывами на долгие, но стремительно пролетавшие разговоры с Тульпой.
И на недолгие, но бесконечно тянувшиеся разговоры с дознавателем.
«В какую сторону берег?»
Он-то предполагал, что тут будет светло. Солнечно. Празднично.
«Давай! Двадцаточку!»
Ингвар взнуздывал своё тело, как всадник, колотящий шпорами в окровавленные бока загнанной лошади. Вот тебе и хвостик-метёлка. Нет, тело использовало ресурсы окончательно. Великан пытался перекатывать оргон, но чувствовал, что пытается гнать по жилам лёд.
«Урус! Первая руна. Давай!»
Даже прохрипеть её названия он не мог, не то что уж метнуть как следует.
Кое-как доплыл до стены, вцепился в бортик. Скрюченными птичьими пальцами перебирал холодный камень, двигаясь вдоль края. Всегда есть шанс, что где-то будет сброшена лестница, верёвка с узелками, выбиты пазы для ног, попадётся скол в идеальной кладке.