Остановился, когда почуял направленный из зарослей лучик недоброго внимания.
Эх, сейчас бы лук или рогатину.
Да хоть медвежий вибросвисток. Он редко срабатывал, но исправно придавал уверенности в лесу.
Ингвар, обрадовался, что первым заметил наблюдателя и обозначил себя как гостя, а не как пойманного лазутчика. Поздоровался, выплюнув изо рта каменную пирамидку:
— Эй! Гэлхэф!
— Руки вверх! — резко откликнулись заросли.
Призрак фамильяра не предупредил его об опасности. Уголёк почти истлел, превратился в невнятный комок дыма, упрямо сопротивлявшийся ветру.
Великан поднял руки. Откинул в сторону шкуру, показывая, что не прячет оружия. Вообще ничего не прячет. Так и пришлось стаять, выставив пупок на всеобщее обозрение.
Первые несколько секунд ничего не происходило. Но вот листва заходила ходуном, и из зарослей возник лесовик в утыканной ветками одежде. Сначала могло показаться, что он испачкан, прямо-таки вывалян в грязи и репьях. Но, когда тот подошёл ближе, стало понятно, что костюм задумывался как кусочек леса, в который мог облачиться человек, чтобы раствориться в чаще.
Вооруженный коротким луком лесовик не проламывался сквозь кусты, а исторгся из них. Заросли выплюнули его в дюжине шагов от Нинсона. Воронёный клювик стрелы смотрел Ингвару в живот. Тетива едва натянута. Тугому короткому луку хватит и этого малого натяжения.
По измазанному тёмно-зелёной краской лицу нельзя было прочесть намерений. Только сумасшедшие зверино-яркие глаза сверкали из темноты. Стрелять он не собирался, это Ингвар чувствовал. Но спустить тетиву мог без колебаний. Это тоже явственно ощущалось.
— Ну? — и подивился тому, каким деревянным стал голос.
Для человека не знакомого с подоплёкой промёрзших костей и голодной тошноты, голос Ингвара казался деревянным, но совсем на другой манер. Не задеревеневшим. А деревянным в самом лучшем смысле этого слова — спокойным, ровным и твёрдым.
Лесовик ослабил тетиву и согнул плечи в лёгком поклоне.
— Я Кин. Я провожу вас в лагерь. Гэлхэф, милорд.
Однако после этих слов Кин никуда не двинулся. Он оставил стрелу под указательным пальцем и достал из-за ворота трубочку на тонкой цепочке. Трель разлетелась по округе. В хитром свистке трепыхался маленький шарик.
Ингвар с болью подумал о костяной свистульке, которой пользовалась Тульпа.
Несколько перепуганных птиц шарахнулись с веток над головой лесного охотника.
— И тебе гэлхэф, лучник! — ещё раз поприветствовал Нинсон. — Идём скорее к огню.
На поле ещё держались сумерки. Под плотным пологом ветвей уже настала ночь. Фиолетовые треугольники неба там и сям, да красный треугольник костра невдалеке. Ингвар уже не беспокоился о ветках, всё равно в темноте их не отвести. Только прикрывал глаза от хлещущих теней, и старался не сбиться с пути.