– Всё ты врёшь! – сказала Нотти.
– Не веришь – сиди дома, крестиком вышивай, – сказал Обжора. – Значит, не готова. Мать твоя за мной пошла, не испугалась… что смотришь? Да, да. Потому и выжила, что в назначенный час я её из дома увёл, перед самым штурмом-то, перед самым побоищем…
– Она не рассказывала, – упрямо сказала Нотти.
– Конечно, – кивнул Обжора. – Ибо если ты войдёшь в дверь, которую я открою, ты забудешь нашу встречу и разговор. И себя саму ты тоже забудешь, Нотти. Ничегошеньки не вспомнишь, пока не выполнишь свой долг и не примешь силу!
– Ты всё врёшь, – ответила Нотти. – Мама не помнит своего детства! Помнит только, как скиталась по Срединному Миру после войны, как голодала, воровала, училась волшебству…
– Так она и не выполнила пока свой долг, – грустно ответил Обжора. – Я-то и сам думал, что долг её – вновь Дракона в наш мир привести. Ан нет! Что-то другое ей предстоит, чтобы вспомнить всё. И твоего предназначения я не знаю, девочка. Может, ты до старости ничего не вспомнишь, а живёте вы ох как долго! А может… может, и умрёшь ты. Не каждому в жизни удаётся свой долг исполнить.
Нотти сглотнула вставший в горле комок.
– Не каждому, кстати, и выпадает такой час, – с напором добавил Обжора. – Многие из твоего рода так и проживают свои века – веселясь, развлекаясь, распутничая. Будто игрушки заводные, игрушка-Дракон, игрушка-Единорог. Может, и был у них шанс настоящими стать, да только они его упустили…
– Обжора, ты думаешь, что я соглашусь пойти куда-то с тобой? Зная, что всё забуду? Ты за кого меня принимаешь, за дурочку сельскую?
– Я тебя принимаю за дочь Дракона и Единорога, – ответил Обжора. Лицо его стало серьёзным, утратило дурашливость. – Может, я и не всегда с ними в ладах, только на мир такая беда идёт, что все наши ссоры побоку.
Нотти стояла, глядя, как беззвучно крутится пластинка. Потом щёлкнул механизм, и диск остановился.
Она вдруг подумала, нет, даже не подумала, а поняла, что через минуту в спальню войдёт отец – и Обжора исчезнет. И выбор, странный и неожиданный, исчезнет тоже.
Нотти снова станет Единорожкой, любимой, но не слишком-то важной дочерью Дракона.
– И куда ты мне идти предлагаешь? – спросила она.
– Не знаю! – ответил Обжора. – Я только дверь тебе открою, дальше самой идти придётся.
Он суетливо подскочил к гардеробу, захлопнул дверь – придавив подол шёлкового розового платья, потом распахнул.
За дверью была темнота. Ночь. Шум волн.
– Вот твой путь, – сказал Обжора. – Если не трусишь.
Нотти показалось, что внизу, на лестнице, скрипнула под тяжёлой мужской поступью ступенька.