Остановившись прямо перед дверью кабинета, Ольга задержала дыхание и закрыла глаза. У нее возникло стойкое ощущение, будто она вот-вот прыгнет в воду. От высоты и страха становилось дурно. Она знала, что столкновение с водной гладью может оказаться болезненным. Она знала, что если не сгруппируется, то снова будет больно.
Медленный выдох. Кто-то идет по коридору. Если этот кто-то увидит, то подумает, что она затеяла какую-то пакость. Нет. Они не должны знать…
Ольга вошла в кабинет и оглядела учеников. Они, в свою очередь, поутихли, застыли. Двадцать пять пар глаз оценивающе смотрели на молодую учительницу. Она выглядела расслабленной и немного сонной.
— Доброе утро, класс! — начала она, встав рядом с доской и сложив пальцы в замок. — Меня зовут Ольга Евгеньевна Некрасова. Я буду вести у вас уроки русского языка и литературы.
Она подумала, что это было не так уж и сложно. Пусть шумит в ушах и быстро бьется сердце, но вода обтекает, принимает ее тело. Она справится, потому что ей хочется быть той Ольгой Некрасовой, которой она была прежде. Она не отдаст себя болезни. Нет.
Уже сидя за столом и всматриваясь в фамилии учеников и учениц, она почувствовала на себе долгий, внимательный взгляд. Худощавый парень с русыми волосами. Зеленые глаза. Как у Даниила. Но почему он так внимательно смотрит? Мы знакомы? Нет? Чего он хочет? Он что-то знает?
Ольга вернулась к списку учеников.
— Давайте начнем с повторения пройденного в девятом классе материала, — сказала она и едва заметно улыбнулась. — Заодно и познакомимся.
Короткий солнечный день заканчивался, и за окном сгущались сумерки. Шел легкий снег.
— Мне просто очень не по себе от мыслей. Нет, скорее, от одной лишь мысли, что все вокруг меня знают, — говорила Ольга. — Это как будто они мне в душу заглядывают и все знают. Знают, что я нестабильна и что могу посреди урока начать разговаривать сама с собой, как сумасшедшая. Но это не так. Я ведь не сумасшедшая, да? Просто… был сложный период в жизни, и я сдалась. Мой муж, Даниил, он… чуть было не погиб из-за бандитов. Он очень сильный мужчина. А я распереживалась. Меня пугает, что я могу просто… потерять его.
Она заламывала руки, но не отдавала себе в этом отчета. Знала, что это явный признак тревожности, но тревожной она выглядеть нисколько не хотела. Просто не чувствовала свое тело, когда рассказывала о своих переживаниях врачу — полной женщине в белом халате и очках-хамелеонах.
— Но ведь сейчас у вас нет причин бояться, верно? — спросила врач.
— Нет, — ответила Ольга, но отчего-то лицо ее сделалось удивленным.