— Мой муж… Он летчик, — слабым голосом сказала Мария Павловна. — Где он может находиться?
— Летчик… — главврач задумался на мгновение. — Да, привозили. Вперед по коридору, в реанимации, — он снова задумался. — Так, гражданка, постойте. Знаете что? Пройдите вот с этой милой девушкой в комнату отдыха, — он указал на молодую медсестру, которая тут же поспешила помочь.
— Но… он жив?
— Он в реанимации. Нужно время. Просто потерпите. Ксения, проводи людей в комнату отдыха.
Сергей Валентинович открыл глаза. Свет ламп ослепил его на какое-то мгновение. Он попытался встать, немного завалился на бок и испытал сильнейшую боль в области груди.
— Ну же, не вставай, Сережа, — услышал он голос жены.
Она помогла ему вернуться в прежнее, удобное положение.
Запах медикаментов наполнял палату. Время отсчитывалось каплями, падавшими на кафель под раковиной. Труба дала течь.
— Где… где остальные? Экипаж…
Сломанная челюсть давала о себе знать. Слова звучали глухо, исковеркано. Сергей Валентинович шипел, словно змея. Он кривился от набегавшей волнами боли.
— Тебе нужно отдохнуть, — говорила Мария Павловна. — Ты еще слишком слаб.
Она погладила его по плечу, посмотрела на забинтованную голову. Кровь проступила небольшим пятном, похожим на кляксу в школьной тетради.
— Где мой экипаж? — повторил свой вопрос Сергей Валентинович. Он снова попытался встать. — Что с пассажирами? Что с самолетом, черт возьми?!
— Посадил, — наклонившись к мужу, тихо сказала Мария Павловна. — Посадил ты свой самолет… ты спас их.
Даниил все это время сидел рядом и слушал. В нем зарождался неясный, почти неразличимый, но очень тягостный страх. Ему тяжело было смотреть на отца, бесстрашного летчика, лежавшего теперь на больничной койке в таком разобранном состоянии. Крепкий, строгий, он всегда говорил низким баритоном, но теперь его слова звучали криво, глупо, а глаза, залитые испугом и слезами, смотрели в пустоту. Его голова была разбита, ребра и ноги сломаны. Бинты и гипс стали для него футляром.
Безмолвные капли раствора падали в прозрачный мешочек капельницы. Кричали чайки за окном. Они, словно зеваки, все сидели на крышах соседних домов, а после, насмотревшись на ужасы, вспорхнули и разлетелись в разные стороны. Каждая в свою.
Ручка двери повернулась, скрипнула половица, и в палату вошла молодая девушка в перепачканной грязью и кровью форме бортпроводницы.
— Сережа… Милый…
Даниил уставился на нее. Кто она такая? Почему мать смотрит на нее с такой злобой? Буквально вибрирует от напряжения.
Девушка подалась чуть назад, словно получила легкую пощечину. Затаила дыхание, как дикий зверек в момент опасности.