— Есть две версии. Или он — случайная жертва. Или — с ними в сговоре.
— Как это в сговоре?
— Не знал, что такие забавы до смерти доводят. Хотел заработать.
— Ваши соображения чрезвычайно интересны. Версия любопытная. Но слишком сложная, — охладил пыл сотрудника Павел Миронович.
— Мою версию подкрепляет один занятный фактик, — интригующе добавил Лапочкин. — Нашелся в гостинице человечек знакомый, шепнул: возле места преступления с утра прошел некто в клетчатом с фотографической треногой. Не подослан ли госпожой Май?
— Я этого не знал, — Тернов откинулся на спинку стула и в открытую вперил суровый взор в журналиста и его подругу, — это дело меняет. Недаром я боялся газетчиков.
— Эту версию можно проверить, — воодушевился напарник.
— Что ж, уже горячее. Вызовем госпожу Май вместе с ее фотографом. Предъявим фотографа свидетелям из гостиницы. Если опознают, спросим: откуда знал о преступлении?
— Павел Мироныч, Павел Мироныч! Смотрите, как все хорошо сходится! Тогда ясно и помрачение рассудка Сыромясова. Потеряешь здесь рассудок… Когда станешь убийцей поневоле…
Тернов вздохнул, но не столько от тяжелых раздумий, сколько оттого, что заметил с внезапной грустью: предмет их наблюдения Гаврила Мурин вместе со своей спутницей покидают ресторанный зал.
— А Мурин, значит, все-таки за нами следил, — с горечью констатировал следователь, — уже уходит. Сейчас прямо к госпоже Май направится, доложит: замысел инсценировки раскрыт, видно, Сыромясов во всем признался, потому что вместо дознания в следственной камере господин Тернов с помощником прохлаждаются в ресторане. И что же сделает госпожа Май?
— Госпожа Май приедет выручать своего сотрудника, которого она якобы уволила. Голову даю на отсечение, что это не так.
— Боже мой, Боже мой, — Павел Миронович сцепил пальцы, — такая ослепительная, умная, передовая женщина, и такую шайку сколотила. На все готова, лишь бы подписка на журнал взлетела до заоблачных высот! — Тернов решительно встал.
Оставив деньги с чаевыми на столе, сыщики покинули ресторанный зал. В Окружной суд они ехали в полном молчании, не замечая ни холода, ни начинающейся метели, каждый самостоятельно прикидывал возможные повороты в ходе допроса.
Молча поднялись они на второй этаж, молча прошли по просторному коридору мимо служителей Фемиды в форменных мундирах, мимо свидетелей, маявшихся на скамьях у камер или нервно расхаживающих у дверей в ожидании вызова.
Перед дверью с табличкой «Судебный следователь участка № 3 Казанской части» пока никого не было. В следственной камере сыщики сняли шинели и заняли привычные места: Павел Миронович за массивным, несколько обшарпанным столом, а Лапочкин в отдалении, за столом поменьше, стоявшем перпендикулярно к начальственному.