Уолтер помнил, как Бен, встав на стол, патетически говорил что-то о свободе и о том, что никто не смеет запирать птиц в клетках, а Эльстер смотрела на него влюбленными глазами. Помнил минутное раздражение и ревность, которую тут же смыло какой-то другой эмоцией, да так и не принесло обратно.
Он прочитал Бену Колыбельную Свершающих и благословил его, пожелав остаться в живых. Зои сидела прямо на полу, обняв колени и переводила взгляд от Уолтера к Бену, будто они перекидывали друг другу мячик.
Эльстер глупо хихикала над какими-то шутками Бена, а когда ее пытались разговорить — закатывала глаза и говорила, что патер велел молчать. Уолтеру в этот момент почему-то становилось стыдно.
Он не собирался напиваться, более того, прекрасно понимал, что для этого один из самых неудачных моментов. Но напряжение последних дней, постоянный страх и недостаток сна сделали свое дело.
Уолтер успел подумать, что если вдруг Унфелих тоже сел в поезд — им конец.
Впрочем, если он и правда в поезде — деваться им в любом случае некуда. Вокруг стелились залитые туманом вересковые пустоши, превращающие бегущего человека в идеальную мишень. Он успел подумать об этом и еще о чем-то, казавшимся очень важным.
А потом уснул за столом, уронив голову на скрещенные руки. Эльстер спала в соседнем кресле, обняв саквояж. Во сне Уолтер слышал только стук колес, который под утро начал звучать прямо в голове.
Ему казалось, он прижался виском к рельсам и слушает, как приближается поезд. И ждет, чтобы поезд наконец-то его переехал, избавив от наполняющей голову раскаленной боли.
— Спящ-щ-щий, чтобы я еще раз… — простонал кто-то голосом Бена.
— Не богохульствуйте, юноша, — просипел Уолтер, пытаясь продрать глаза. Выходило плохо — казалось, за ночь кто-то зашил ему веки.
— Идите-ка вы, патер, чтоб вас, — посоветовал Бен. — Есть у вас колыбельные от похмелья?
— Есть Колыбельная по Уходящим, — обнадежил его Уолтер, решив пока не открывать глаза.
— Водички? — раздался где-то неподалеку голос Эльстер.
— Ты святой, дитя мое, — прочувствованно ответил Уолтер, слепо шаря рукой. Его пальцы сомкнулись вокруг прохладной поверхности стакана.
— Там несколько капель настойки, что вам доктор прописал, которая тонизирует, — предупредила Эльстер. — Вам налить, мистер Берг?
— Прошу…
— Тоник?
— Если не затруднит…
Уолтер усмехнулся про себя. Как бы сильно он вчера не был пьян, он точно помнил, что ни разу не вышел из роли, как и Эльстер, которая была гораздо трезвее. Потому что он твердо усвоил, что для того, чтобы все поверили в ложь, нужно жить этой ложью. Быть молодым клириком патером Ливриком, который никогда не был даже знаком с Уолтером Говардом.