— У меня не может быть жены, милая. И детей тоже. На это есть… целый ряд причин. Нет, для меня все закончилось. Я доживу в этом доме, а когда умру — меня похоронят рядом с матерью, и в могиле со мной будет лежать Соловей. Надеюсь, в следующем Сне у нее будут дети, достойные ее.
Уолтер вздрогнул. Он вспомнил слова, которые говорил мертвой Эльстер в кошмаре, вспомнил собственное отчаянное, горячее желание, чтобы они сбылись. Чувство бессилия, чувство, что он предал и подвел любимого человека, режущее ощущение недостойности и ничтожности, а еще необратимости — всего несколько минут яркой, тянущей боли, которые он до сих пор с ужасом вспоминал. Томас носит это в сердце с самого их расставания?
Что бы он, Уолтер, сделал на его месте? Повесился бы, застрелился? Или нашел бы другой способ самоубийства — навечно привязал бы себе к искусственной копии с мертвыми глазами, скользнул бы в теплый обман, который дарят капли «Трели»? Обман, в котором Эльстер могла бы взять его за руку и сказать, что прощает. Сказать, что это все только дурной сон, которому не нужно верить.
Уолтер повел плечами, стряхивая морок.
— Ваша мать была удивительной женщиной, — осторожно начал он.
— Она и сейчас удивительная женщина, — глухо ответил Томас. — Кстати, я очень сожалею, что и вам пришлось столкнуться с протезистами… Ваша рана на дирижабле не выглядела опасной, — он смущенно прочертил линию от запястья к локтю.
— О да, мне тоже очень жаль, — процедил он. — Спасибо за чуткость, я уже почти привык к протезу.
— Это лучшее, что можно сделать в этой ситуации — смириться. Встретимся за ужином.
Томас встал и не оглядываясь вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
Эльстер, поежившись, пересела к Уолтеру на колени и прижалась к нему, словно замерзшая кошка в поисках тепла.
— Жуткая штука! — безапелляционно заявила она. — И меня вот такой гадостью называли?! Да в Кайзерстате половина мужиков импотентами бы остались!
— Томас видит не ее, а свою мать. Она с ним говорит и не кажется подделкой, — вздохнул он, прижимаясь щекой к ее виску. — Видимо они заставляют человека отказаться от всего, что у него есть, потому что «Трель» работает только с тем, что по-настоящему любишь. Ради чего готов пожертвовать всем… И потому, что человек, все отдавший за этот обман, будет хранить тайну и защищать от посторонних глаз с особенным рвением. Хотя в этом смысле «Соловьи» гораздо более… гуманны. Их нельзя завести для грязных целей и использовать не по назначению.
— Для этого люди есть, — мрачно ответила она.
Уолтер осторожно пересадил ее на кровать, встал и запер дверь.