«Если двое идут вместе»… [говорит поэт], ибо вдвоем способнее мыслить и действовать. Сама природа, кажется, вселила это чувство родителям по отношению к детям и детям по отношению к родителям, и это замечается не только у людей, но и у птиц, и у большинства животных, и у всех, принадлежащих к одному роду; в особенности же у людей (почему мы и хвалим филантропов. Из [встреч во время] путешествий видно, как каждый человек близок и полезен другому. Кажется также, что дружба скрепляет государства, что законодатели более о ней хлопочут, чем о справедливости, ибо единомыслие похоже на дружбу, а ведь к ней-то они и стремятся, хлопочут же об устранении разномыслия, которое и есть вражда. К тому же граждане, будучи друзьями, не нуждаются в справедливости, справедливые же, сверх того, нуждаются еще в дружбе, и наиболее высокий вид справедливости [правда] подобен дружбе. Дружба не только неоценима, но и прекрасна: мы восхваляем того, кто любит своих друзей, и иметь много друзей кажется чем-то прекрасным, а некоторым даже кажется, что быть хорошим человеком и другом – одно и то же.[25]
§ 2. Однако взгляды на дружбу во многом различны. Одни полагают дружбу в известного рода подобии и считают сходных людей друзьями, откуда и взялись поговорки: «подобный к подобному» или «ворон к ворону» и тому подобные. Другие, напротив, говорят, что отношения всех подобных людей между собой такие же, «как горшечников между собой»; и это свое мнение они стараются обосновать глубже и естественнее, как например, Еврипид, который говорит, что высохшая земля стремится к дождю и что «святое небо, наполненное облаками, стремится упасть на землю», или, например, Гераклит, который говорит, что «противоположное полезно», «из различных элементов возникает прекраснейшая гармония», и «все происходит от борьбы». Другие, напротив, утверждают противоположное, и к ним принадлежит Эмпедокл: «Подобное стремится к подобному». Оставим без внимания физическую сторону этого вопроса (ибо она не имеет отношения к настоящему исследованию), а обратимся к рассмотрению антропологической, имеющей отношение к нравам и страстям людей, как например, все ли люди способны к дружбе, или дурные люди не могут быть друзьями, и существует ли один вид дружбы или несколько. Принимающие лишь один вид вследствие того, что дружба имеет степени, доверяются недостаточному доводу, ибо ведь и то, что принадлежит к различным видам, может допускать в себе большую и меньшую степень. Об этом было замечено ранее.[26]
Эти вопросы, может быть, станут ясными тому, кто разберет природу привлекательного, ибо ведь не все можно любить, а только привлекательное, а это бывает или хорошим, или приятным, или полезным. Но ведь, кажется, полезно то, что доставляет благо или наслаждение, так что, в конце концов, привлекательным должно назвать хорошее и приятное. Однако, что любят люди, – благо само по себе или благо для них? Иногда ведь первое противоречит второму. То же самое должно спросить и относительно приятного. Кажется, что всякий любит то, что хорошо для него, но лишь безотносительное благо заслуживает любви, каждому же нравится то, что является ему благом. Далее, каждый любит не то, что хорошо для него, а то, что ему кажется таковым. Но мы не будем делать этого различия, ибо и привлекательным явится то, что кажется таковым.