Тут еще необходимо учитывать несколько факторов.
Во-первых, гласные в русском языке редуцируются, т. е. если они находятся не под ударением, то они изменяются артикуляционно и акустически, сокращаются в длительности и слабеют в напряженности. Редукция (от лат. reductio — отодвигание назад, уменьшение, сокращение) гласных наблюдается далеко не во всех языках. Например, во французском, итальянском, испанском ее нет. Отсюда большое количество сложностей, накладок и даже казусов при прямом заимствовании в русский из этих и других языков. Носителям этих языков очень смешно слушать, как звучат на русской почве их неймы. Испанские и итальянские слова мужского рода (они оканчиваются на «о») в русском исполнении звучат, как слова женского рода, потому что русские в конце произносят вместо «о» «а»: bardolino как [бардалина], chico как [чика] (chico по-испански значит молодой человек, мальчик, а chica — девушка, девочка).
Если мы пишем «о», то это может быть не [о], а [а], если мы пишем «е», то это может быть не [э], а [и], вернее — [и>э]. Например, нейм «Добродар» содержит в себе не два [о] и одно [а], а три [а]. Этот ассонансно-сингармоничный нейм очень удачен с точки зрения вокализма. Заметим, что он удачен и с точки зрения консонантизма: тут наблюдается удачное сочетание согласных д — р — д — р. Но о согласных ниже.
Или: в России очень много, буквально сотни различных заведений «Нефертити». И не только потому, что нейм говорящий (здесь присутствуют как минимум следующие компоненты значения: красота, экзотика, древность, мудрость, загадочность), но и благодаря его ассонансному звучанию и-и-и-и. А вот название ресторана «Черномор», будучи вполне прецедентно-узнаваемым и включенным в культурный контекст, что, безусловно, хорошо, не вполне выигрышен, невыразителен с точки зрения вокализма: и-а-о. Впрочем, не вполне удачный вокализм сполна компенсируется не только культурным фоном, но и выразительным консонантизмом, и ярким словообразованием, и смысловой игрой («Черное море»). Тут Пушкин не прогадал. Гений, ничего не попишешь. Хотя не совсем понятно, почему хороший ресторан должен называться именем злого «Дядьки Черномора». Потому что он хорошо кормил плененную Людмилу, которая «подумала и стала кушать»? Но это уже вопрос к хозяину ресторана.
Так же как не совсем (вернее, совсем не) понятно, почему полиция назвала операцию по обезвреживанию лидера одной из преступных группировок «Дантес». Всерьез объявили конкурс в Интернете и из тысяч вариантов выбрали именно «Дантеса». Фонетически слово удачно, но в смысловом, культурно-фоновом плане — очень сомнительно. Получается, что полиция — это «хороший» «Дантес», обезвредивший «плохого» лидера преступной группировки Пушкина. Форма и содержание в данном случае явно не нашли друг друга.