Ветер, слабый дождь.
Размышляла о причинах слабой набожности наших воспитанниц. Решила, что причина в недостаточной строгости. Девушки должны быть все время на виду и все время заняты. Весь разврат происходит от праздности. Если воспитанницы будут постоянно заняты, то они станут больше уставать и на дурные мысли у них не останется ни времени, ни сил. Велела учителям строже следить за досугом воспитанниц.
Ветра почти нет, солнечно.
Сегодня раскрылся корень разврата, обнаружено прибежище дьявола. Мне принесли связку бумаг, найденных в комнате старшей воспитанницы Нартен. Какие-то старые, уже пожелтевшие клочки. Хотела распорядиться выкинуть, но Господь остановил мою руку: я решила посмотреть, не из этих ли бумажонок Нартен берет свои бесконечные истории, коими она смущает других воспитанниц. И точно! Прости меня, Господи, я осквернила свои глаза! Ибо вот какая пакость там оказалась:
Дорогая Кларинда,
ты пишешь, чтобы я была осторожна и не доверялась первым порывам страсти, но что я могу поделать? Это сильнее меня! С тех пор события понеслись еще стремительнее!
Наутро после разговора в саду матушка заметила мое необычное состояние, но я сказалась больной. А ночью тихонько вышла в сад, чтобы хотя бы посидеть в беседке, где накануне испытала неизведанный мной ранее пламень. И вдруг я услышала в кустах шорох и шепот: «Ради бога, не пугайтесь, прекрасная дева, это я, Раймон!»
Оказалось, к моему величайшему счастью и смятению, что и он также провел этот день, борясь с обуревавшими его чувствами, и понял, что полюбил меня, и надеется, что чувство его не безответно. Он так и сказал, Кларинда: «Я люблю вас больше жизни, мадмуазель де Сен-Клер»! — «Зови меня Амариллис», — прошептала я и упала в его объятия! О, Кларинда! Я знаю, что девица должна быть строга и неприступна, но… ничего у меня не вышло. Все поучения, преподанные нам в монастыре матерью наставницей, улетучились бесследно, и когда он спросил «могли бы вы полюбить меня», я только и смогла прошептать: «О, да». Раймон пылко прижал меня к сердцу, и я прильнула к нему, не думая о последствиях! Ах, Кларинда, такого я никогда не испытывала! Я прижалась к нему всем телом и почувствовала себя на седьмом небе. Ощутив мой трепет, он совсем потерял голову и припал губами к моей груди, и я отвечала ему не менее страстными ласками…
Мы провели в беседке всю ночь, предаваясь запретным утехам любви. О, я не была тверда в своей добродетели, но видит Бог, не пожалею об этом, даже если это погубит меня! Вся моя жизнь до этой ночи была ничем по сравнению с пучинами обуревавшей нас страсти!