— Напрасно ты так считаешь, с мужской силой у меня все в порядке. Сейчас я тебе докажу.
Больно впился в губы, сминая, подчиняя своей воле. Его холодные мягкие руки судорожно растирали мою спину. Казалось, Макс не ласкает, а ищет кнопку, которая переключит мое сознание. Сделает мягкой и податливой, как прежде.
Забыв о роли послушной жены, я его укусила. Одновременно сильно толкнула в грудь.
— Не смей ко мне прикасаться! — приказала зло. — Лучше запри в клинике, пока я действительно не сошла с ума. Буду жить с придурками, пускающими слюни, но не позволю с собой обращаться, как с вещью. Больше никогда!..
Я заперлась в ванной и долго слушала ругательства Макса. От обвинений и упреков он перешел к давлению на жалость. Сев под дверью, стал рассказывать: как ему плохо, какие тяжелые изменения претерпевает фирма. Говорил, что ждет от меня сочувствия и поддержки.
— За все десять лет брака ты ни разу не извинился… — проговорила я, не отрывая невидящего взгляда от двери. — Ни за любовниц, ни за причиненную боль. Даже сейчас, когда просишь помощи, говоришь о себе.
— Стаська, не превращай меня в слюнтяя, ладно?! — взбрыкнул Макс. — Глупые женщины, романтики им подавай, словоблудия, извинений. Да я тружусь всю жизнь, как конь. Пашу, а ты только требуешь и фырчишь. Неужели я в тебе ошибся?
Не-е-ет, это я ошиблась. Вместо принца выбрала коня. Жеребца с металлическим мотором вместо сердца. Да у мотоцикла Дэна чувств больше, чем у мужа.
— Да, Макс, ты ошибся, — строго произнесла я. — Разведись со мной и найди новую жену. Можешь даже выбрать похожую — привыкать не придется.
— Снова бредишь? — уточнил Макс.
Как бы ни хотелось рассказать о том, что мне известно о матери Дэна, пришлось прикусить язык. Пусть лучше Макс думает, будто я сумасшедшая, чем заподозрит сына.
— Да ты сдохнешь без меня, Стася, — уверенно заявил Макс. — Одно дело работать в фирме мужа, и совсем другое — устраиваться к незнакомому работодателю. Ты уже не девочка, длинные ноги и хорошенькое личико не сыграют роли. Да и со мной никто не свяжется.
— Плевать! — я перебила его речь. — Устроюсь хоть уборщицей, хоть посудомойкой. Знаешь, уж лучше махать тряпкой, чем самой становиться ею.
— Заткнись! — рассвирепел Макс.
Пнул дверь и застонал, видимо, ударился пяткой. Как ни крути, но опыта разборок с непокорными женщинами у него, ох, как мало. Никто прежде не отказывал Максу Одувалову.
— Отпусти, и больше не услышишь от меня ни слова, — пообещала я. Судорожно сглотнула и добавила едва слышно: — Или клиника… мне все равно. Делай что угодно, но жить с тобой я не стану.