— Обхожу все корабли: надо предупредить командиров.
— О чем?
— Разве не видишь? — Домашнев махнул рукой на небо. — Командующий опасается пурги: завертит, а люди на берегу почти в летнем. Пойдем-ка в рубку, экая холодина.
Маркевич не часто видел тревогу на лице всегда уравновешенного друга.
— Разве нельзя вернуть десантников? — с сомнением спросил он.
— Послали, да что толку? — поморщился Михаил. — Пойди догони, когда они километров на десять в тундру уже углубились. — И с яростью, с глухой тоской: — Какая операция сорвется, какая операция! Готовились, каждую мелочь продумали, все предусмотрели, и вот…
— Разве наша задача не только в том, чтобы уничтожить здешний гарнизон?
Михаил как бы опомнился, с удивлением спросил:
— Гарнизон? Ерунда здешний гарнизон, Алексей. Командование другое задумало. Дитловские «эдельвейсы» готовят очередной штурм Мурманска, вот в чем суть. По данным разведки, они основательный кулак стянули к линии фронта. Дельце затевают нешуточное. Надо опередить их, ударить так, чтобы все вверх тормашками. Потому и десант: перерезать дороги, пути снабжения, и поминай, как звали «непобедимых».
— Может обойдется без пурги? — неуверенно вставил Маркевич.
Послышался стук в дверь, вошел матрос, доложил:
— Снег, товарищ капитан. И ветер крепчает. Штурман Лагутин просит на мостик.
Домашнев подождал пока закроется дверь, сказал, торопливо застегивая пуговицы шинели:
— Так и знал. Ну. Алексей Александрович, теперь от тебя будет многое зависеть. Надо людей спасать. Подходи ближе к берегу, впритык, принимай на борт. Миноносцы прикроют транспорта в случае чего. Связь с флагманом поддерживай через Виноградова, я подошлю его к тебе.
Он надвинул фуражку на брови, шагнул к двери, а Маркевич вслед попросил:
— Двое моих на берегу, Иглин и Коля Ушеренко. Предупреди бойцов, может найдут…
— Добро!
* * *
Снег валил мокрый, крупными хлопьями. Он налипал на лица бойцов, на гимнастерки, брюки и почти сразу же таял. А тут еще ветер пронизывает тело противным, знобким холодом. Кто посильнее, повыносливее, шел сквозь снежное месиво дальше, к берегу, к кораблям, а слабые и особенно раненые заворачивали в первый же домик на пути, чтобы и передохнуть там, и обогреться, и, если удастся, просушить одежду.
Иглин с сомнением посматривал на Колю: дойдет ли? До вельбота осталось с километр, не меньше, а у мальца разъезжаются ноги на скользких камнях, едва передвигает их. Скрючился весь, нахохлился, как цыпленок, прячет лицо от снежного ветра. Обессилеет, свалится, что тогда делать? На руках не дотащить, раненая нога и без того гудит, ноет так, что хоть ты зубами ее грызи.