И только железная воля командора да привычка моряков подчиняться приказаниям старшего помогли, наконец, флагману восстановить относительный порядок. Но транспорты уже потеряли свои места в строю, их с трудом удалось согнать в подобие походной колонны. И караван, не задерживаясь, продолжал путь к советским территориальным водам.
Потом с флагманского лидера на «Коммунар», находившийся теперь в самом центре конвоя, передали по семафору:
«Выражаю капитану лично и всему экипажу судна свое особое неудовольствие поведением в караване тчк Районе следования конвоя радиусе десяти миль подводных лодок противника не обнаружено тчк Случае повторения подобного предупреждаю наказании тчк Командор».
— Отвечайте: «Ясно вижу!» — приказал Маркевич сигнальщику. И, повернувшись к друзьям, собравшимся на мостик, с веселым смехом добавил: — Тэ-че-ка! Больше сигналить не будет!
* * *
Белое море оказалось настолько забитым тяжелыми зимними льдами, что ледоколу «Ленин» удалось с трудом протолкнуть часть прибывших из Англии транспортов только до бара Северной Двины, до аванпорта Экономия. Остальной караван под охраной союзных боевых кораблей отправился дальше вдоль побережья Кольского полуострова, в Мурманск.
Больше двух месяцев находился «Коммунар» в заграничном рейсе, и все это время команда судна почти ничего не знала о том, что делается на Родине. Слушать московское радио не удавалось: мощные британские передатчики, словно нарочно заглушали его. А газеты, английские, писали о военных действиях на восточном фронте не слишком охотно и скупо.
— Дружба дружбой, — шутил по этому поводу Григорий Никанорович, — а правда, выходит, врозь…
Зато сразу, как только встретились с «Лениным», всестало по-другому. С ледокола на судно передали кипу газет и груду писем. В кают-компании, возле большой карты Европейской части СССР, собрались все свободные от вахты, будто сама карта стала для них совершенно новой, приобрела иной смысл, какого в ней не было вчера.
— Давай, Николай, действуй! — нетерпеливо шурша газетными страницами, потребовал Иглин. — Кто будет читать сводки? Ефим Борисович, вы?
Отмечать на карте синим и красным карандашами положение на фронтах давно уже стало не только правом, но и обязанностью Коли Ушеренко. Каждое утро теребил он радиста, требуя от него самых точных сведений, почерпнутых из сводок Советского Информбюро, и прямо из радиорубки мчался в кают-компанию, к карте. Однако в заграничном плавании радист чаще всего беспомощно разводил руками.
— Разве сквозь этот лай пробьется хоть одно слово? Послушай сам…