Думай, Дик, хорошенько думай. Кто знает, куда еще может завести тебя жизнь на пятом десятке твоих лет…
* * *
Борис Михайлович довольно потирал руки: что ни говори, как многозначительно ни хмыкай старший механик, а все же ремонтники молодцы! Вот она, американская деловитость: сказали, что закончат ремонт за четыре дня, и — точно, ни часа задержки. А качество какое, сделано все как, — ого! Будто и не было обломанных лопастей гребного винта, громадной вмятины с трещиной посередине, под скулою по правому борту, — будто из многомесячного капитального ремонта вышел и совершенно готов к плаванию пароход «Коммунар».
Ведерников горячо и многословно благодарил за все это инженера судостроительной фирмы, когда тот пришел попрощаться с ним. Борис Михайлович не пожалел угощений для замечательного этого человека: ром, водка, разных сортов папиросы и самая разнообразная закуска из капитанских запасов — все было выставлено на стол. Уиллер не мог не оценить такого радушия, но почему-то не приступал к угощению, а с явным нетерпением посматривал на дверь, будто ожидая кого-то. Капитан по-своему истолковал это ожидание, спросил:
— Кто-нибудь должен прийти? Может, хозяин вашей фирмы?
— Нет, — покачал инженер головой. — Но почему не идут ваши офицеры? Чиф, старший штурман… Мы вместе работали, мы работали очень дружно, и я думал…
— Пустое! — отмахнулся Борис Михайлович. — Работала вся команда, не только они. Вы, мой гость, и посторонние нам не обязательны. Прошу вас к столу, сэр.
Склонив голову к плечу, Уиллер посмотрел на него с таким любопытством, будто только сейчас впервые возник перед ним этот грузный, квадратный, краснолицый человек с неуловимо бегающими из стороны в сторону глазами.
— Вы очень странные люди, русские, — сказал он, зажимая недобрую улыбку в уголках губ. — Очень разные, сэр. Это для меня большая новость.
— А как же, конечно, разные, — охотно согласился Ведерников. — Я капитан, хозяин, они — подчиненные. А разве у вас не так?
— Да-да, конечно, так. Даже хуже: хозяин, подчиненные… У нас каждый знает свое место, но я говорю не о положении, а о характере… — Уиллер заставил себя проглотить окончание фразы. — Впрочем дело не в этом. Я очень прошу извинить меня, но вынужден ненадолго оставить вас. Мне надо проверить, сэр, все ли имущество фирмы уже убрано с судна. Через час вас отведут под погрузку, и тогда будет поздно. Я очень, очень прошу извинить…
Он выскочил из каюты так быстро, что Борис Михайлович не успел его удержать. «Ишь ты, какой заботливый, — одобрительно подумал капитан, — как о хозяйском имуществе беспокоится. А что? И правильно: спустят шкуру, так будешь заботиться!»