Глаза инженера становились осмысленнее: под градом вопросов механика к нему словно возвращался рассудок. Лицо начало приобретать прежнее, нормальное выражение, губы подобрались и опять стали упрямыми, резко очерченными, волевыми. А Симаков продолжал, с каждой минутой распаляясь все больше и больше:
— В войне не спрашивают разрешения! Каждый старается бить крепче, чтобы быстрее добить, сломать своего противника! Так и японцы: они первыми нанесли удар, как первыми нанесли его нам нацисты. Вероломный, предательский, но ведь в этом-то и заключается вся их сущность! Сейчас вопрос может стоять только так: кто кого — немцы нас или мы немцев, японцы вас или вы японцев. Идет война, а в войне обязательно должна победить одна из сторон. Так или нет?
— Так, но…
— А мы считаем, что — нет, не так! — Григорий Никанорович повысил голос и тоже сжал кулак. — Так было раньше, и чем это кончилось, вы знаете: немцы захватили чуть не всю Европу. Хотите вы, чтобы японцы сделали тоже самое с Соединенными Штатами?
— Нет!
Старший механик невольно рассмеялся, настолько испуганно прозвучало это «нет». Похлопав Уиллера по плечу, он все еще с улыбкой предложил:
— Хотите. Расскажу сказку? Нашу, русскую?.. Жил-был мудрый человек, и было у него семеро сыновей. Большие парни, здоровые, а в мире жить не умели. Все у них вразброд, всяк сам по себе. И не мудрено, что соседи, кому не лень, обижали их. Вот однажды отец зовет сыновей к себе, берет веник, распускает его на отдельные прутики.
— Знаю. Это не русская, а наша, американская сказка. О венике и глупых сыновьях.
— Пусть так, — охотно согласился стармех, — отдаю приоритет на нее вам. Но асе равно — скажите, есть ли на свете человек, способный переломать веник, предварительно не распустив его на прутики? Есть или нет?
Инженер встал, распрямил плечи, вздохнул глубоко-глубоко. С минуту смотрел он на Григория Никаноровича своими остро сощуренными глазами. И только на самые брови надвинув шляпу, сказал, протягивая руку сначала ему, а потом Маркевичу:
— Я считал вас очень умным и хитрым, чиф, но вы оказались умнее, чем я думал. Запомните сегодняшнюю ночь, ночь на восьмое декабря. И будь я проклят, будь проклято все на свете, если в ближайшие же часы Штаты не договорятся с Россией и Англией о том, как нам общими силами переломить хребет и Гитлеру, и микадо!
Он бросился к выходу, столкнулся в дверях с Закимовским и помчался по коридору. А Егор Матвеевич, даже не поглядев вслед американцу, не выругав его, ворвался в кают-компанию и, всклокоченный, задыхающийся, пылающий от возбуждения, закричал так, что, кажется, мигнул свет в электрических лампочках на потолке: