— Сашка, да уймись ты, а то я брюки испачкаю, — будет тебе твоя красотка (ну что делать с гормонами парня, да и с моими тоже — год воздержания все же, пусть на больничной койке, когда с того света выкарабкивался, не до женщин было, но тепепрь, встречая хорошенькие мордашки, нет — нет да и «обуевало чувство неземное, что волнует нашу кровь». Конечно стандарты красоты здесь были несколько иными, чем в мое время, но в данном случае с физиолого — психологической точки зрения, они и у меня и у Сашки совпали. Тем временем «неземное создание» продолжало:
— Я служу в модной лавке в Гостином дворе, — взяв меня под руку, защебетала девушка, — а сегодня хозяина в лавке не было, и я с подругами задержалась вечером попить чаю с конфектами по случаю дня ангела одной из наших девушек. Засиделись допоздна, а когда я вышла, то вижу что полиция ловит на Невском этих…ну, вы понимаете, падших женщин. И задерживают всех молодых женщин без кавалеров и ведут в участок. Потом, конечно, выяснится что я ни при чем, но хозяину придет бумага из участка, чтобы он подтвердил нравственность такой — то, а зачем это мне, уволить запросто могут.
Да, подумал я, действительно, облава на «прости господи»: их много было на Невском вечером и мне как — то уже приходилось отказываться от настырных приглашений «отдохнуть в приятном обществе». В столице были бордели на все вкусы, где провести ночь стоило от рубля до четвертного, были и вызовы «на дом», но все женщины «облегченного поведения» должны были иметь так называемые «Заменительные билеты» с медосмотрами и отметками врачей, и я видел, что полиция действительно задерживает некоторых подозрительных, по мнению городовых, женщин и отпускает, если они предъявляют маленькую книжечку.
— Мне рядом, на Гороховую, — раздался голос девушки.
А вдруг она террористка и прячется от полиции, впрочем, вряд ли, — думал я, — что же Гороховая буквально в двух шагах, а в доме номер 2, насколько я помню, помещалось Охранное отделение[1], а потом ЧК. Но, до дома номер 2 мы не дошли и, свернув с Невского налево, в переулок, прошли какими — то дворами — колодцами явно в расположение черных ходов на лестницы доходных домов. Зря я сюда сунулся, чертов рыцарь Айвенго, все, прощаюсь и до «Астории». Сашка тоже как — то напугался и замолк, от жара внизу живота не осталось и следа, я позвал его — ни гу — гу, затаился. Наконец, мы подошли к какому — то выходу черной лестницы во внутренний двор и девушка сообщила:
— Вот здесь я и живу, — мило оскалив зубки, сказала моя «фея», — приглашаю вас на чашку чая.