– … не понимаю, как мы сможем скоординировать наши усилия, как сможем обеспечить, чтобы всё происходило сразу…
Дверь распахнулась, Киёаки схватили за загривок и втащили в комнату. На него уставились японцы, человек восемь или девять, которые сидели вокруг пожилого лысого иностранца, занявшего кресло почётного гостя.
– Кто его впустил? – взревел лавочник.
– Внизу никого нет, – сказал Киёаки. – Я просто искал кого-нибудь, чтобы спросить…
– Долго ты подслушивал? – Старик выглядел так, словно готов был или дать Киёаки подзатыльник счётами, или чего похуже. – Как ты посмел! Да за это тебя могут бросить в залив с булыжниками, привязанными к лодыжкам!
– Он один из тех ребят, которых мы вытащили из долины, – сказал Гэнь откуда-то из-за угла. – Я успел с ним познакомиться. Можно и завербовать его, раз уж он здесь. Я уже проверил его. Всё равно у него нет других планов. Уверен, он нам пригодится.
Пока старик возмущённо фыркал, Гэнь встал и схватил Киёаки за ворот рубахи.
– Отправь кого-нибудь запереть входную дверь, – велел он одному молодому мужчине, и тот быстро вышел. Гэнь повернулся к Киёаки. – Послушай, юноша. Здесь мы занимаемся тем, что помогаем японцам, о чём я уже рассказывал тебе у ворот.
– Это здорово.
– Более того, мы работаем на освобождение японцев. Не только здесь, но и в самой Японии.
Киёаки сглотнул, и Гэнь встряхнул его.
– Да, именно, в самой Японии! Это война за независимость старой державы, здесь тоже война. Можешь вступить в наши ряды и прикоснуться к одному из величайших дел, которое только может выпасть японцу. Ты с нами или нет?
– С вами! – сказал Киёаки. – Конечно, с вами! Только скажи, чем я могу помочь!
– Можешь сесть и сидеть молча, – ответил Гэнь. – Это для начала. Впитывай, потом тебе расскажут больше.
Пожилой иностранец задал вопрос на своём языке.
Другой мужчина ответил ему на том же языке, махнув на Киёаки рукой, а самому Киёаки сказал по-японски:
– Это доктор Исмаил, он приехал к нам из Траванкора, столицы Индийской Лиги. Он здесь, чтобы помочь нам организовать сопротивление китайцам. Если хочешь остаться на этом собрании, ты должен поклясться никогда и никому не рассказывать о том, что ты здесь увидишь и услышишь. Этим ты докажешь, что предан делу и не пойдёшь на попятный. Если мы узнаем, что ты кому-то проболтался, тебя убьют. Тебе всё понятно?
– Абсолютно, – сказал Киёаки. – Я в деле, как я и сказал. Вы можете продолжать и не бояться меня. Всю свою жизнь в долине я рабски вкалывал на китайцев.
Все мужчины в комнате уставились на него; только Гэнь усмехнулся тому, как юноша произнёс фразу «всю свою жизнь». Киёаки заметил это и густо покраснел. Но его слова были правдой независимо от количества прожитых лет. Он стиснул зубы и сел на пол в углу, у двери.