По ночам холод достигал абсолютного стазиса. Звёздный свет мерцал на пустынном плато, Бай курил сигарету у отхожего места и размышлял о том, что может означать война в бардо. В этом месте души успокаивались, примирялись с реальностью, перед тем как отправиться обратно в мир. Вынесение приговора, оценка кармы, души, посланные назад для новой попытки или освобождённые в нирвану. Бай читал Ивао «Книгу мёртвых», оглядываясь вокруг и видя, как каждая её фраза описывает их плато. Живые или мёртвые, они шли по залу бардо, взвешивая свою судьбу. И так было всегда! Место такое же мрачное, как сцена без декораций. Они разбили лагерь в гравии и песке на краю серого ледника. Большие пушки были установлены, стволы подняты к небу. Орудия поменьше по стенам долины защищали от воздушных атак; эти огневые точки были похожи на старые монастыри-дзонги, которые всё ещё стояли кое-где на горных откосах.
Пришло известие, что прорыв будет произведён через Нангпа Ла, глубокий перевал, вспахивающий хребет. Один из старых соляных торговых перевалов, на много ли – лучший в обоих направлениях. Проводниками будут шерпы – тибетцы, которые переселились к югу от перевала. По другую его сторону каньон тянулся к их столице, крошечному базару Намче, ныне лежащему в руинах, как и весь мир. От Намче тропы вели прямо на юг, к равнинам Бенгалии. Да, это был отличный переход через Гималаи. Железная дорога заменит тропу в считаные дни, и тогда на Гангетскую равнину смогут отправить огромные китайские армии – или то, что от них осталось. Слухи летали, сменяясь ежедневно новыми. Ивао всю ночь провёл у радиоприёмника.
Баю это показалось переменой в самом бардо. Переходом в следующую комнату, тропический адский мир, забитый древней историей. Поэтому битва за перевал будет особенно жестокой, как любой переход между мирами. Артиллерия двух цивилизаций сосредоточилась с обеих сторон. Сход снежных лавин на гранитных откосах происходил часто. Тем временем взрывы на вершине Джомолунгмы продолжали занижать её высоту. Тибетцы воевали как преты, когда видели это. Ивао, казалось, смирился:
– У них есть поговорка о горе, приходящей к Мухаммеду. Только не думаю, что это имеет значение для матери-богини.
И всё же это ещё раз напомнило им, насколько безумны их противники. Невежественные фанатичные последователи жестокого культа пустыни, обещавшие вечность в раю, где оргазм от секса с прекрасными гуриями длился десять тысяч лет, – неудивительно, что среди них так часто встречались самоубийственные смельчаки, которые только и ждали смерти и потому были безрассудны в своём наркотическом угаре, которому трудно было противостоять. Да, они действительно славились как любители бензедрина и курильщики опиума, всю войну проводившие в беспокойном дурмане, который разжигал в них звериную ярость. Большинство китайцев были бы и рады присоединиться к ним в этом, и опиум, конечно, проник в китайскую армию, но его запасы были ограничены. Однако у Ивао были здесь связи, и пока все готовились к нападению на Нангпа-Лу, он раздобыл наркотик через военных полицейских. Они с Баем курили опиум в сигаретах и пили, разводя на спирте вместе с гвоздикой и траванкорскими таблетками, которые якобы обостряли зрение и притупляли эмоции. Это неплохо помогало.