– Что это за место? – спросила Будур Идельбу среди всеобщего гвалта.
– Это завия[47]. Что-то вроде пансиона для женщин. Антигарем, – добавила она с невесёлой улыбкой.
Она объяснила, что завии, традиционные для Магриба, теперь получили широкое распространение и в Фирандже. Война оставила в живых гораздо больше женщин, чем мужчин, несмотря на повальную смертность двух последних десятилетий, когда и гражданские гибли чаще военных, и женские бригады стали обычным явлением для обеих воюющих сторон. В Тури и других Альпийских Эмиратах гораздо больше мужчин, чем в большинстве стран, не ушли на фронт, оставшись дома вкалывать на оружейных производствах, так что Будур была наслышана о спаде рождаемости, но никогда не сталкивалась с проблемой воочию. Завии же, по словам Идельбы, до сих пор были формально запрещены, поскольку законы, не позволяющие женщинам владеть имуществом, так и не утратили силу; собственность приходилось оформлять на мужчин или пользоваться другими лазейками, благодаря чему здесь исправно функционировали десятки и сотни завий.
– Почему ты не поселилась здесь после смерти мужа? – спросила Будур.
Идельба нахмурилась.
– Мне нужно было уехать на некоторое время.
Им отвели комнату с тремя кроватями, но без соседки. Лишняя кровать служила им письменным столом. В комнате было пыльно, из маленького окна открывался вид на другие закопчённые окна и вентиляционную шахту между домами, как называла это Идельба. Здания здесь жались друг к другу так тесно, что такие шахты для воздуха были необходимы.
Но они не жаловались. Кровать, кухня, окружившие их женщины – Будур всё устраивало. Но Идельбу по-прежнему что-то терзало, что-то, связанное с её племянником Пьяли и его работой. В их новой комнате она посмотрела на Будур с беспокойством, которого не могла скрыть.
– Следовало бы отправить тебя обратно к отцу. У меня и без того полно неприятностей.
– Нет. Я никуда не поеду.
Идельба уставилась на неё.
– Напомни, сколько тебе лет?
– Мне двадцать три года – будет через два месяца.
Идельба удивилась.
– Я думала, ты моложе.
Будур покраснела и опустила глаза. Идельба поморщилась.
– Прости. Это всё гарем. И отсутствие женихов. Но послушай меня, так нельзя.
– Я хочу остаться здесь.
– Что ж, пусть так, но нужно сообщить отцу, где ты находишься, и объяснить, что я тебя не похищала.
– Он приедет и заберёт меня.
– Нет. Я так не думаю. В любом случае ты должна дать о себе знать. Позвони ему или напиши письмо.
Будур боялась говорить с отцом даже по телефону. Письмо показалось ей заманчивой идеей. Она сможет объясниться с ним, не выдавая своего местонахождения.