От больших лагерных костров, где готовилась еда, восходил дым, будто здесь совершались жертвоприношения. Стоял привычный, но подзабытый запах – пахло домом, покинутым навсегда. Псин окинул взглядом собравшихся.
– Привал, – скомандовал он, чтобы всё обдумать. – Болд.
Болда пронзил страх.
– Подойди.
Болд сглотнул и кивнул. Он не был храбрецом, зато его отличала стойкость, присущая каучинам, старейшим воинам Тимура. Псин и Болд оба понимали, что вторглись на непознанную территорию и впереди ждёт страшное, чему предначертано неумолимо сбыться, – кармическая петля, из которой не выпутаться.
Как и Болду, Псину наверняка припомнился случай из их юности, когда они попали в плен к таёжным охотникам на севере от реки Камы. Сговорившись, они вдвоём спланировали фантастически удачный побег, зарезали главаря охотников и, перескочив через костёр, скрылись в ночи.
Проехав караульные посты, они поскакали через весь лагерь к шатру хана. На северо-западе вспышки молнии бередили чёрное небо. Ни один, ни другой не видели такой грозы за свою долгую жизнь. У Болда на руках вздыбились редкие волоски, как щетинки на свиной шкуре, и воздух наполнился треском: преты, голодные духи, слетелись поглядеть на выход Тимура. Сколько же душ он погубил!
Всадники спешились и встали. Из шатра показались стражники, развели в стороны шторы, закрывающие проход, и, натянув тетиву на луках, заняли боевые позиции. В горле у Болда пересохло так, что невозможно стало глотать; ему казалось, что синий свет исходит изнутри большой юрты хана.
Тимур появился, высоко восседая на носилках, которые слуги взвалили себе на плечи. Он был бледен и весь вспотел, в глазах виднелись одни белки. Он поглядел на Псина.
– Зачем вы вернулись?
– Мадьяр настигла чума, хан. Они все мертвы.
Тимур не сводил глаз со своего нелюбимого генерала.
– Зачем вы вернулись?
– Доложить тебе, хан.
Голос Псина был твёрд, он бесстрашно глядел в свирепые глаза Тимура. Но хан был рассержен. Болд сглотнул. Всё сейчас было не так, как в день побега от охотников, – нельзя было надеяться на повторение подвига. Вот только мысль, что это им под силу, никуда не делась.
На глазах у Болда что-то в Тимуре оборвалось: асура заговорил через него, и, похоже, слишком дорогой для хана ценой. Или не асура, а нафс – животное начало, сидящее внутри него. Он просипел:
– Им так легко не отделаться! Они поплатятся, сколько бы ни пытались убежать, – он слабо взмахнул рукой. – Возвращайтесь к своему взводу.
Потом спокойным тоном он обратился к стражникам:
– Отведите этих двоих обратно и убейте – их, их солдат и их лошадей. Разведите костёр и сожгите всё дотла. Затем выедем на восток, будем скакать два дня и разобьём лагерь там.