Следуя этой витиеватой логике, Будур постепенно составила длинный список тем, связывающих её работу с тем, что она понимала о работе Идельбы, когда думала об изменениях, которые претерпевают материалы прошлого: химические или физические изменения в ци или ци-минусе, которые можно было использовать как часы, погребённые в текстуре используемых материалов. Она спросила об этом Пьяли, и он тут же упомянул о постепенном сдвиге, который происходит в частицах сердечных узлов и оболочек, так что, к примеру, после смерти организма, примерно через пятьдесят лет, четырнадцатые кольца начнут постепенно откатываться обратно к двенадцатым кольцам, пока наконец примерно через сто тысяч лет в его тканях не останутся только двенадцатые кольца и часы не перестанут функционировать.
Этого с лихвой хватит, чтобы датировать большую часть активной человеческой истории, подумала Будур. Вместе с Пьяли они приступили к работе над новым методом, заручившись помощью других институтских учёных. Идею подхватила и доработала команда нсаренских учёных, пополнявшаяся каждый месяц, и вскоре их проект вышел на мировой уровень, как это часто бывает в науке. Будур никогда не относилась к своей учёбе ответственнее.
Так прошло время, и она стала археологом, работая среди прочего над методами датировки при участии Пьяли. Фактически в качестве его напарницы она заменила Идельбу, поэтому он перенёс часть своей работы в другую область, подстраиваясь под её сферу деятельности. Так он сближался с людьми – он с ними работал, и он просто подстроился под неё и продолжал жить и работать, как ни в чём не бывало, хотя Будур была моложе и трудилась в другой сфере. Он, конечно, продолжал заниматься атомной физикой и сотрудничал с коллегами в институтских лабораториях и некоторыми учёными с фабрики беспроводной связи на окраине города, лаборатория которых уже начинала догонять институтские как центр исследований в области чистой физики.
Военные Нсары тоже были вовлечены в это дело. Пьяли продолжал исследования по физике в направлении, заданном Идельбой, и хотя ничего нового о возможности воспроизведения цепной реакции расщепления алактина опубликовано не было, некоторое количество мусульманских физиков из Скандистана, Тосканы и Ирана обсуждали такую возможность между собой; были основания подозревать, что подобные разговоры происходили и в китайских, и в траванкорских лабораториях, и даже в лабораториях Нового Света. Статьи на эту тему, опубликованные на международном уровне, теперь анализировали в Нсаре на предмет того, о чём в них могли умолчать, стоит ли вопрос каких-то новых разработок, и можно ли расценивать внезапные периоды затишья как знак правительственного вмешательства. До сих пор они не замечали явных признаков цензуры или умалчивания, но Пьяли считал, что это вопрос времени, и в других странах, вероятно, всё происходит точно так же, как у них, – полуинтуитивно и без чёткого плана. По его словам, как только разразится очередной глобальный политический кризис и до тех пор как военные действия успеют достичь апогея, стоит ожидать, что вся область полностью уйдёт в подполье секретных военных лабораторий, а значительному числу физиков современности оборвут контакты с коллегами по всему миру.