Однажды к Будур присоединилась группа археологов, применявших методы Идельбы по датировке, и они вместе пошли через кампус медресе на круглый стол, посвящённый памяти Идельбы, который проводили её знакомые физики. Мероприятие состояло из хвалебных речей, презентаций по различным аспектам её работы, а также по свежим работам, опиравшимся на труды Идельбы, за которыми следовал небольшой вечер памяти, призванный прославить её жизнь.
Будур бродила по комнатам мемориального собрания, принимая комплименты в адрес своей тёти и соболезнования по поводу её кончины. Мужчины (а это были в основном мужчины) проявляли участие к ней и общий оптимизм. Даже воспоминания об Идельбе вызывали улыбки на их лицах. Будур была удивлена и горда этим потоком любви, хотя это и причиняло ей боль: они потеряли уважаемую коллегу, но она потеряла единственного близкого человека, кто что-то для неё значил, и ей было сложно сосредоточиться только лишь на тётиной профессиональной жизни.
В какой-то момент её попросили выступить перед гостями, и она изо всех сил постаралась взять себя в руки, выходя к трибуне и вспоминая своих слепых солдат, которые поселились в сознании как своего рода оплот или якорь, эталон настоящего горя. В отличие от них, здесь действительно праздновали, и Будур улыбнулась, увидев, сколько людей пришло почтить память её тети. Оставалось только придумать, что сказать; и, уже поднимаясь по ступенькам, она подумала, что нужно просто попытаться представить, что сказала бы сама Идельба, и перефразировать это. В такую реинкарнацию она могла верить.
И она опустила взгляд на собрание физиков, чувствуя себя спокойно и уверенно, поблагодарила их за то, что они пришли, и добавила:
– Вы все знаете, как Идельба переживала за то, над чем бьётся сейчас атомная физика. Она считала, что наука должна быть использована на благо человечества, а не для чего-то иного. И я думаю, лучше всего её память может почтить какая-нибудь организация учёных, посвящённая правильному распространению и применению ваших знаний. Возможно, мы могли бы обсудить это позже. Было бы уместно, если бы такая организация возникла с мыслями о её желаниях, о её святой вере в то, что учёные, как никто другой, должны подавать пример правильностью своих поступков, потому что только это и есть путь науки.
Она почувствовала, как в зале всё застыло. Лица вокруг внезапно стали похожи на лица её слепых солдат: боль, тоска, отчаянная надежда, сожаление и решимость. Наверняка многие из присутствующих здесь были причастны к военным разработкам своих стран – особенно под конец, когда гонка военных технологий ускорилась и всё приняло наиболее жестокий и ужасный оборот. Изобретатели газовых снарядов, ослепивших её солдат, вполне могли находиться среди них.