Постучали. Бенедикт небрежно отёр лицо другим гостиничным полотенцем и подбежал к входным дверям. Распахнул.
— Ваш заказ, — официант вкатил столик на колёсиках, накрытый белой салфеткой.
— О, ужин! — возопил святой, на ходу сдёргивая салфетку.
Официант выкатил столик на середину комнаты. Вежливо склонил голову. Отошёл в сторону.
— И это мне одному! Хорошо, что Владыко сейчас в посту! — поделился радостью Бенедикт.
На столике громоздилась ваза с фруктами, рядом — две бутылки вина. Распространяя дивный аромат, замерла белая кастрюлька. Блюдо с заливной рыбой и тарелка с бутербродами дополняли вкусную идиллию.
Бенедикт нетерпеливо схватил кусок рыбы, другой рукой поднёс бутылку ко рту, зубами сдёрнул пробку, выплюнул, сделал длинный глоток, стал глодать рыбу.
Официант с усмешкой смотрел на полуголого и заросшего карлика. А тот нахваливал, смачно чавкая:
— Хороша рыбка! — небожитель отбросил голую кость, сдёрнул с кастрюли крышку, пальцами вытащил несколько кусочков мяса, засунул в рот. Рыгнул и сказал, жуя: — Слышь, халдей, передай повару моё восхищение его искусством!
Официант не обиделся в силу ссучной прислужной природы, а надменно спросил:
— Чего-нибудь ещё желаете?
— Нет, не желаю! — Бенедикт глотнул изрядно вина. — Понадобишься, вызову по… — он напыжился, кивнул на аппарат в углу, на столике, — по теле-фону.
Официант подошёл к порогу. Обернулся. Спросил холодно:
— Вы с теле-фоном умеете обращаться? Может, вызвать вам телефоно-обучителя?
Знаете, чем отличается ирония официантов от иронии всех других? Тем, что ирония официантов не ироничная. Не заметная, проще говоря.
Бенедикт ел рыбу, не замечая иронии официанта:
— Умею. У нас, на Небесах, каждый вторник занятия по техническим новинкам. Двести рублей час, святым и ангелам «главного Корпуса» скидки до пятидесяти процентов. Телефоны разбираем с Эдисоном! Слыхал про такого?
Презрительный взгляд официанта был красноречивее любых слов:
— Приятного аппетита! — он вышел из номера.
Бенедикт быстренько покончил с ужином и продолжил давить прыщики.
***
Прошло столько-то времени. Звук льющейся воды перестал доноситься из душевой кабины. Оттуда выступил Благодатный, облачённый в махровый халат цвета сирени.
— С омовением, Владыко! — Бенедикт тщательно отёр лицо, открыл платяной шкаф, натянул белые кроссовки, присел на корточки, завязывая шнурки.
— Спасибо, мой добрый слуга, — Властелин остановился перед уже известным нам трюмо, стал приводить в порядок мокрые волосы, мурлыкая под нос музыкальную тему. Кажется «Ветер плачь» Эннио Морриконе.