Самое памятное наше погружение – на ангарную палубу авианосца «Саратога», затопленного при ядерных испытаниях на атолле Бикини в 1946 году. В другой раз мы исследовали останки древнеримского корабля в Тирренском море. Деревянный корпус давно сгнил, обнажив ценный груз из сотен изящных длинношеих амфор и глиняных ваз, изготовленных две тысячи лет назад. Они лежали прямо за моим иллюминатором, протяни руку – и бери.
Воспользовавшись тем, что стальной нос яхты укреплен и мелкие льдины ей не страшны, в феврале 2007 года мы отправились в Антарктиду. Переход дался нам нелегко: от бортовой качки большие суда избавлены благодаря стабилизаторам, но от килевой, когда ветер дует в нос, никуда не деться. Когда мы двинулись от самой южной точки Аргентины, Ушуайи, к Южному полярному кругу, айсберги стали попадаться чаще. Капитан передал управление специалисту по навигации в полярных водах, ледовому лоцману. Тот, словно погрузившись в транс, командовал монотонным голосом, не отрываясь от бинокля. Он умело оценивал размеры и форму подводной части айсберга, которая обычно в восемь-девять раз больше надводной.
Шел конец лета, температура была еще вполне терпимой – около десяти градусов временами. Бесконечные хмурые сумерки часа на четыре сменялись ночью. Антарктида поражала неземной красоты пейзажами и мертвой тишиной, когда унимался ветер. Это бескрайнее белое полотно, чистый холст без единой строчки, если не считать ярко-синих прожилок на ледяных глыбах. Даже если подняться на вертолете на 7000 футов над уровнем моря, откуда открывается вид на пятьдесят миль в любом направлении, все равно не увидишь не души.
Однако нас ждали здесь незабываемые встречи – с сорокафутовым горбатым китом, который кружил у нашей шлюпки, кося любопытным глазом размером с яблоко; с толстым увальнем морским леопардом, лениво развалившимся на тесной верхушке айсберга; с целой стаей галдящих пингвинов, ласковых, как щенята. Я попробовал поплавать с аквалангом в воде почти нулевой температуры, заполнив гидрокостюм аргоном для подогрева. Не закрытые маской части лица мгновенно онемели, а кончики пальцев оставались синими еще час после подъема из воды.
Тропическая Африка – прямая противоположность негостеприимной Антарктиде. Знойные равнины, покрывающиеся в сезон дождей густой зеленью и напоенные ароматом шалфея. В этом пейзаже чувствуется что-то родное – бытует мнение, что это в нас говорит память предков о жаркой колыбели человечества. С того самого момента, как я ступил на эту землю, она стала одним из самых значимых для меня уголков мира.