— Что же это вы не носите с собой паспорта? Это же официальный государственный документ, удостоверяющий личность каждого советского гражданина… — Приблизив удостоверение Марьи к самым очкам, чуть ли не надев его себе на переносицу, Райх беззвучно пошевелила толстыми вишнёвыми губами и, закрывая маленькую книжечку, на всякий случай осмотрела обложку с обратной стороны.
— Это всё? — протянув руку за удостоверением, Марья нетерпеливо дрогнула губами.
— Нет, милочка, это только начало.
Несмотря на все старания Марьи, волнение девушки не укрылось от придирчивого взгляда вахтёрши, и, задержав студенческую книжечку в руках, Райх буквально впилась взглядом в её лицо. Бог знает, почему, но пропускать эту особу в подъезд Розе Руфимовне не хотелось. За много лет службы она научилась доверять своему предчувствию, и это самое предчувствие сейчас ей шептало на ухо, что странная худосочная особа с пуховым платком на голове пришла в этот дом не с добром.
— Так к кому, вы говорите, идёте? — перестроившись на официальное «вы», Райх сдвинула брови и, застыв в позе сфинкса, принялась изучать Машин студенческий.
— Я иду в двадцать шестую, к Шелестовой. — Еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в обрюзгшие студенистые брыли, Марья заставила просчитать себя до пяти и обратно.
— А кто вы ей будете? — Важно поведя бровями, Райх слегка отклонилась назад, демонстративно сравнивая фотографию в документе со стоящим напротив неё оригиналом.
— Я её подруга детства, — произнесла Марья, прислушиваясь к звукам, доносящимся от входных дверей со стороны улицы и отчаянно желая, чтобы внимание занудливой вахтёрши отвлёк на себя кто-то ещё.
— Что-то я вас, дорогая подруга детства, ни разу здесь не видела, — скептически усмехнувшись, Райх сложила книжечку и с неохотой протянула её обратно.
— Теперь я, наконец, могу пройти? — не отвечая на коварный выпад, Марья щёлкнула замком и, не глядя, бросив билет в сумку, со злостью взглянула на свою мучительницу.
— Можете, — медленно, с расстановкой, неохотно откликнулась та. — А паспорт я бы посоветовала вам всё-таки носить с собой, — назидательно проговорила она, сверля спину Марьи недобрым взглядом, — а то как бы чего не вышло…
Но Марья её уже не слушала. Не дожидаясь приезда лифта, она открыла дверь на лестницу и, торопливо стуча каблучками, стала подниматься на третий этаж. Миновав лестничные пролёты, Маша остановилась на площадке и, несколько раз глубоко вздохнув, выровняла сбившееся дыхание.
На выкрашенной в белый цвет табличке, напротив кнопки с цифрой «26» крупными буквами было выведено: