* * *
Переливаясь богатой блестящей парчой, свежевыпавший снежный отрез искрился золотыми и синими бликами. Больно впиваясь в глаза яркими острыми иголочками, блики неспешно перетекали ледяными струйками остывшего зимнего солнца вниз. С вершины холма Савелию было видно, как, тяжко вздыхая, на самом дне широкой балки, закутавшись в тёплое пуховое одеяло, дышал и ворочался во сне кто-то огромный и уставший. Издалека изумрудные шапки вековых сосен и размашистые подолы бурых елей казались совсем тёмными, почти чёрными. Если бы не яркий лазурный лоскут настывшего декабрьского неба, можно было бы подумать, что мир отчего-то растерял все краски и звуки, став в один миг немым чёрно-белым снимком любительской фотографии.
Широкие самодельные лыжи почти не тонули в рыхлом пухе свежевыпавшего снега; едва слышно поскрипывая, они лишь слегка проминали его поверхность, оставляя позади себя неглубокие прямые полосы. Ритмичное и ровное, горячее дыхание Савелия вырывалось изо рта густым облачком белёсого пара и, осев полупрозрачными кристалликами инеевых сосулек, склеивало жёсткие волоски бороды и усов прочной наледью.
Перекинув через плечо брезентовый ремень старого вещмешка, Савелий поддерживал его левой рукой, одетой в толстые овчинные рукавицы. Залоснившаяся на локтях и вороте промасленная телогрейка была с виду кургузой и не по размеру короткой и вряд ли бы подошла для такого важного дела, как зимняя охота. Но толстые ватные штаны, простёганные по всей длине, прикрывали поясницу чуть ли не до самых лопаток, превращая непоправимый недостаток ватника в ощутимое достоинство. Перепоясавшись толстой верёвкой и нацепив до самых бровей лохматый потёртый от времени треух, Кряжин неторопливо переставлял широкие добротные лыжи и, поглядывая в морозное чистое небо, изумленно пожимал плечами.
Ещё с вечера на улице было почти тепло, и падавший сверху мелкий лёгкий снежок не предвещал никаких неприятностей, но к полуночи он прекратился, и, накрывая Озерки широкими морозными кольцами, на землю стал плавно спускаться холод. Старательно заполняя все уголки и трещинки, мороз заливал деревенские дворы прозрачным ледяным студнем, и, звеня хрустальными осколочками, мёрзлая тишина накрывала деревню стылым покрывалом инея.
Выйдя к ночи на крыльцо, Кряжин ощутил, как горло моментально прохватило обжигающей струёй промёрзшего воздуха, и, глубоко потянув ноздрями, почувствовал, как, жарко склеившись, на какой-то миг они прилипли к носовой перегородке. Сплюнув с крыльца, Савелий провёл сухим рукавом по губам и вгляделся в снег, ожидая увидеть ледяной смёрзшийся шлепок, но темнота была настолько густой и плотной, что разглядеть что-либо было абсолютно невозможно, и, недовольно перекосив губы на сторону, Кряжин потянулся к ручке входных дверей.