Евгений замолчал надолго. Взвешивая каждое слово, что готовился произнести, он, несомненно, думал о риске, которому подвергал мальчика и пытался довериться ему в это мгновение. Довериться его слову о том, что полагаться на тамплиера Борислава можно. Потому что ничего, кроме слов Чуды, не могло бы заставить его поверить мне.
— От Крёстов.
— Забавно, — склонил я голову к плечу, рассматривая картинку, на которой рыцарь с огромным мечом вращался в вихре сворачивания пространства, будучи выброшен из естественного Предела силой какого-то злого волшебника-веда. Воин держал меч так, как держал бы его я. В защитной позиции перед грудиной. С очень тесно сведёнными запястьями и разведёнными локтями. Так у ребёнка получилось или он так нарисовал специально? И всё-таки странно наблюдать рыцаря в средневековых доспехах в защитной позиции современного Адепта. — Мне казалось, что Крёсты весьма озабочены нахождением способных детей. И что они с удовольствием берут на себя их обеспечение, обучение и защиту.
— Твоя информация верна, — холодно отозвался Евгений. — Но однобока.
— Неужели? — На следующем рисунке кособокий рыцарь в синих латах сидел на большом сером камне и разговаривал с золотистым существом — то ли драконом, то ли василиском, закрывающим его огромным крылом от проливного дождя. Было похоже, что рыцарь и крылатый наставник ведут неспешную беседу о чём-то важном и глубоком.
— Крёсты действительно ищут способных детей. И, к сожалению, их находят.
— На чём же основано сожаление? — Дальний рисунок показался мне ещё интересней. На нём девочка с косичками и бантиками играла на опушке леса с белоснежным жеребёнком. Когда-то мастера, обучая шаблону общения с животными, объясняли мне, что белыми лошади становятся только под старость. Бывают ли белые жеребята? Или это тоже — «так получилось»? Или другого карандаша не было?
Теперь Евгений молчал ещё дольше, чем прежде. Чувствовалось в пространстве нагнетание силы выбора.
— Юра уже проходил через обучение Крёстов. И год тому назад мы смогли бежать из их закрытой школы.
— Почему? — На рисунке в углу комнаты большой полу-человек полу-животное бросался на людей, пытающихся его пленить. Под рисунком впервые обнаружил название, нацарапанное большими печатными буквами: «Волчок и Инквизиция».
— Их методы некорректны.
— Это видит тарх?
Сомневаться я вполне имел право — когда-то общался с предводителями Крёстов. Неплохие, в сущности, люди. Повёрнутые на своей идее, но кто ж нынче без этого.
— Юрка попал в их школу в возрасте трёх лет, — равнодушно, словно о постороннем, заговорил Евгений. — Уже в шесть у него начались припадки. Нагрузка, которой подвергли его мозг и тело, оказалась невыносимой. Но обучение продолжили. Сильный вед им нужен был как можно скорее. Поэтому его обучали трое наставников-поводырей, а рядом постоянно находилось двое целителей. Когда ему исполнилось восемь, его сознание стало расслаиваться, приступы следовали через каждые час-полтора… — голос Просо остался равнодушен, но стал тише, словно тот боялся, что его услышит колдующий на кухне над бутербродами Юрка.