Я остановился возле следующего рисунка. Хаотичный лес из зелёных палок и женщина с длинными волосами и руками, обнимающими книгу. Всё настолько непрорисованное, детское, что на этом фоне чётко обозначенная книга приковывала к себе внимание. Синий переплёт, золотые вензеля. Что-то знакомое сквозило в этом рисунке, но, как я не вглядывался, оставалось неуловимым.
А Просо, убедившись, что Чуда не слышит нас, продолжил:
— Крёсты приняли решение ввести его в транс для обучения. Предполагалось, что из этого состояния его выводить не будут.
Я стоял молча. Сказать, что меня громом поразило рассказанное… нет, пожалуй, нет. Но и ожидаемым не было. Я привычен к тому, что школы посылают на смерть. Я знаю, что такое послушание без обратной дороги. Я только не знаю, почему такую участь приготовили для ребёнка… Быть пулей, летящей в цель. Один раз. Один выстрел. Это слишком жестоко по отношению к ребёнку. От тарха бы такого в его возрасте не потребовали. Хотя мы, тархи, созданы для жёстких решений.
— Дальше! — Пожалуй, я уже не выспрашивал, я требовал ответа.
Просо бросил на меня взгляд исподлобья и помолчал, прежде чем ответить.
— Дальше я его выкрал.
Нет, я могу себе представить многое. Но выкрасть с обучения талантливого веда из школы, специализирующейся на ведовстве — у меня фантазия пасует. Это же не меньше двух слоёв защиты магии, да постоянная охрана, да оцепленный периметр, да туева куча тархов, которые где-нибудь рядом просто живут! Как?! Как можно в одиночку было вытащить пацанёнка?
Вот теперь я развернулся к нему полностью. И встал, заведя руки за спину. Ни черта себе раскладик… Я молча смотрел на него, а он хмуро на меня. Хмурился и всё больше бледнел. Мне нравится, когда у напарников лицо бледнеет от ярости — в бою они самые неостановимые. А ещё мне нравится, когда они не торопятся с ответом обидчику — я уважаю хладнокровие более всего. Наверное, потому, что сам в нём не силён.
— У благородного Подобного есть сомнения в моих словах? — тихо и равнодушно произнёс Евгений. И в этом спокойствии уже была угроза. В спокойствии, да вот в этой церемониальной формулировке, подходящей только для общения в Храме, где возможны дуэли под присмотром целителей и ведущих. Но не здесь.
— Нет. — Ответил я, понимая, что вслух озвучиваю не то, что сейчас во взгляде. — Никаких сомнений.
Да, соврал. Но только ради ответного доверия. Но Просо сразу не сдался:
— Но есть вопросы? — Спросил он, опустив лицо настолько, что смотреть на меня можно так, словно готовишься к смертельному броску.
— Один вопрос, — отозвался я. — Могу себе представить прорыв из школы Крёстов. Охрана обучаемого, с десяток ведов, охраняемый периметр, дружина… Могу, если поднапрягусь. А если дам волю фантазии, то даже сочиню этой сказке вполне логический счастливый конец. Но не могу себе представить, как можно, одновременно и прорываться, и нести в руках потерявшего сознания ребёнка.